тихо ответил горбун, в глазах которого блеснула одинокая слеза. – Я так долго искал тебя.
- Чтобы убить, - я сделал попытку вырваться, но Зиаэль держал крепко. Он приблизил к моему уху губы и все исчезло. Был только я и он. Отец и сын. Падший и праведник, прошедший очищение огнем.
- Нет, - прошептал он. – Чтобы спасти. Сделать тебя свободным, как и я.
- Как? Как это все произошло? – спросил я, сжимая его руку и не чувствуя ненависти. – Где ты был раньше? Пиздец, как в «Звездных Войнах». Ты типа Дарт Вейдер, а я искалеченный Люк. Кому скажи, хрен поверят.
- Я всегда был рядом, хоть ты и не видел меня. Я был бездомным, который сидел возле твоего дома и которому ты иногда давал мелочь, возвращаясь с очередной гулянки. Я был в магазинах, куда ты ходил, и слушал музыку, которую слушал ты. Я был на земле, когда ты упал, и я был рядом, когда тебя забирали к Порогу, Степан.
- А мама? Она знала?
- Нет, дитя мое. Никто не знал. Это была любовь с первого взгляда, чистая и непорочная. Но я был вынужден уйти, чтобы тебе не причинили вреда мои бывшие братья. Те, кто предал меня, могли превратить твою жизнь в Ад, но ты справился. Выжил. Стал сильнее. Полукровка получил прощение, но не свободу. Поэтому я явился спустя столько времени. Я тоже стал сильнее, Степан. Вместе мы будем править всеми мирами, о которых ты только можешь догадываться. Они будут нашими по праву.
- Ты говоришь складно, но пять минут назад ты хотел принести меня в жертву этой твари, - с сомнением ответил я. Зиаэль вздохнул. Тихо и грустно.
- Исчезнет лишь оболочка, но не дух. Ты будешь жить, станешь еще могущественнее и поведешь Нечистое Племя к Вратам и сокрушишь их. А я… я буду рядом, Степан. Поддерживать и оберегать тебя. Я не дам им отнять у тебя свободу.
- А мои друзья? Как же они, - спросил я, заглядывая отцу в глаза.
- Они – обуза, Степан. Да, тебе не нравится это, но внутри ты понимаешь, что это так. Ты не задумывался о причинах своей везучести? Грешник, прошедший Ад и Чистилище, получает прощение и место в Раю. Сколько раз ты считал, что удача помогает тебе. Или вера? Множество раз, дитя. Миллионы. Но все это время сила была в тебе. Мой дух берег тебя и помогал тебе. Ты должен был осуществить пророчество и выпустить Черную Богиню. Её заключили в Хаос из-за того же самого, из-за чего прокляли меня. Я хотел свободы, как она. И я её получил, Степан.
- Значит, вся моя везучесть это просто твой ген?
- Именно, - обрадованно закивал горбун, ласково поглаживая меня по голове. Странно, но его касания не причиняли боли. Это была родная рука, чуть теплая и нежная, несмотря на шероховатость. – Именно, сын. Нельзя просто так истребить частицу того, кто был Архангелом. Это сама суть Бога, который свободен. И ты можешь быть свободным. Не позволяй, чтобы антибожественная комедия превратилась в трагедию. Стань свободным. Стань хозяином своей жизни и не позволяй таким, как Элигос, влиять на тебя. Они всего лишь песчинка, тогда как ты – гора. Они капля в море, а ты сам океан, безбрежный и могучий. Все зависит от тебя, Степан. Прими мою руку и вместе мы достигнем величия. Ты сомневаешься?
- Ага, - кивнул я. Тогда Падший указал рукой в сторону.
- Посмотри, - произнес он. Я повернулся туда, куда он указывал, и широко раскрыл глаза, увидев странные и порой ужасные картины.
Я видел, как по белым перинам облаков идет жуткое чудовище. С острых клыков твари капала ядовитая слюна, мощные мышцы перекатывались под серой кожей, а глаза… глаз не было. Только два небольших углубления, словно их вырвали у этой зверюги когда-то давно. На звере восседала обнаженная Лилит, лишившаяся своих отвратных лап и обзаведшаяся вполне милыми и стройными человеческими ножками. Рядом с ней сидел Зиаэль, строгий и выпрямившийся, без жуткого горба, который сильно его уродовал. А по правую руку сидел я.
Черные волосы развевались от ветра, губы были сурово поджаты, а глаза залила черная тьма, в которой не было ни грамма белого. Исчез тот обугленный овощ, кем я был сейчас. Вместо него сидел некто другой, обладающий невероятной силой. Такой силой, от которой, по щелчку пальцев, разлетаются ангелы и демоны, сминаются, словно медная проволока, Золотые Врата, и тьма, идущая следом, пожирает все вокруг.
За зверем шло воинство. Безликое, молчаливое и страшное. Словно манекены, которые ожили и пошли на промысел по воле создателя. Они не останавливались ни перед чем, разрубая тела и ангелов, и демонов жуткими зазубренными мечами. Словно смертоносная волна, они уничтожали все, что я знал. На одного ангела, посмевшего встать у них на пути, приходилось до пятидесяти этих странных кукол. Они молча разрывали белые одежды и с наслаждением пожирали трепещущее мясо. А потом шли дальше. Шаг за шагом. Уничтожая все. Среди этой призрачной битвы я увидел друзей, которые сражались плечом к плечу. Ангелы встали рядом с демонами, безжалостно отражая атаку за атакой, но они были обречены. С ноющим сердцем я смотрел, как погибает Астра, приняв в живот зазубренный клинок, как следом за ней падает на облака ангел, решивший прикрыть её своим телом. Как рычит Ахиллес, которого окружили мерзкие твари. Дубина грека безжалостно опускалась на головы Нечистых, но сам гигант понимал, что ему не выжить. Сердце моё остановилось, когда Слепой Дракон одним резким движением головы разорвал Ахиллеса на две половины и двинулся дальше, даже не придав случившемуся значения.
Я многое видел. Страшно и ужасное. Но мог лишь завороженно смотреть на эту страшную картину, которая жила своей жизнью. Я видел, как пляшет с мечом бледный, как сама Смерть, Герцог Элигос, прикрывая спиной Леарию, у которой на руках отчаянно плакал маленький демоненок. Верховный иерарх был быстр, порой сливаясь в красно-черную расплывчатую массу, но нападающих было много. Их ряды постоянно пополнялись, заполняя все видимое пространство. Элигос был ранен, но продолжал сражаться. На белые облака падали тягучие, как смола, капли его крови, грудь была в жутких рваных ранах, но демон стоял, сжимая скользкими пальцами верный «Вжик». Стоял до тех пор, пока ему на голову не опустился палаш одного из Нечистых. Тонко закричал Элигос, угасающим сознанием смотря
