там было спутанное гнездо после сна.
За стеклом луну, появившуюся недавно, скрыли зловещие тучи, и дождь усилился. Несколько прохожих собрались под навесом возле кафе. Вспыхнула молния. Через миг прозвучал гром. Бариста поежилась и ушла за стойку.
Чет сделал глоток кофе, грел руки о кружку.
— Гроза.
— Было сложно расти тут как хафу?
— Думаю, ты сама это испытала.
— Папа скрывал Иных. И что он — баку.
— Я про двойную культуру, — сказал он. — Я как-то встречался с наполовину вьетнамцем. Ему приходилось все время ограждать меня от семьи. И ему нужно было ходить на всякие мероприятия, а еще проблема с языком. Но и у меня тогда были проблемы — я мешал Маригольд прогонять парней.
— Маригольд? Я думала, что она — мама Элизы.
— Она моя тетя. Моя жуткая тетя со своим мнением, которая может подозревать, что я — гей, но, к счастью, не рассказала об этом моим родителям.
— Поняла.
— Сравнение вышло неудачным?
— В Портлэнде расти с двойной культурой не так сложно. Конечно, обидно было терять субботы в японской школе, и в начальной школе меня дразнили, когда я брала на обед остатки суши. Как ты и сказал, все эти проблемы с языком и культурой связали меня с семьей и другими японцами.
Чет доел печенье и стряхнул крошки с рубашки.
— Так и с принадлежностью к Иным. Только это связало меня и со страшными представителями, типа Дзунуквы, но и с хорошими, как Генри и Джордж, — он нахмурился. — Блин, Генри.
— Ага, — сказала я.
— Он был как плюшевый мишка. Как можно так ненавидеть?
— Не знаю, — я вздохнула. За мной открылась дверь кафе, впуская запах дождя, а еще двух парней, их черные промокшие футболки прилипли к телам. — Может, из страха? Ненависти к другим? Разве не из-за этого люди унижают других?
Чет что-то пробормотал за кружкой.
— Что?
— У вошедших есть татуировки.
Я посмотрела на стойку и опешила. Но их татуировки и не должны были сиять.
— Мы должны поссориться, и я выйду одна наружу.
Чет отклонился на стуле.
— Переживаешь, что я все испорчу, благородно заявив, что не брошу тебя одну? — он рассмеялся. — Не переживай. Я буду следовать плану Кваскви. Я тяжелым путем понял, что лучше его слушаться. И на здании напротив сидит стая промокших синих соек.
С синими сойками было спокойнее. Это точно.
— Я буду в порядке.
— Это клише, но я скажу. Будь осторожна. Береги себя. Кваскви можно верить, он сделает все, чтобы ты не пострадала, но даже у него бывают промахи. Думаю, порой он забывает, что остальные не могут просто улететь от проблем.
«Спасибо за предупреждение, но я уже поняла. После Дзунуквы. И Генри».
— Я буду осторожна. Но пока мы не дошли до этого, можно… я коснусь твоей руки?
Глаза Чета расширились.
— Ты хочешь съесть не только хлеб?
Я кивнула. Мы оба не могли произнести, что я хотела фрагмент Чета.
— Больно не будет?
— Нет. Ты даже не заметишь.
— Это поможет?
— Наверное? У меня просто есть догадка.
— Ладно, хотя мне кажется, что это уж очень интимно. Может, тогда стоит начать тут.
Я рассмеялась. Он был целым. И милым. И мне хотелось бы вырасти, зная его и других хафу Портлэнда. Он опустил ладонь на стол, повернув ее внутренней стороной вверх. Я глубоко вдохнула и задела его ладонь своей. Я заметила трибуны, грохот музыки от группы на сцене, запах пота и покрытия поля. Я подавила фрагмент с усилием, словно сдержала кашель. Он был в порядке. Не был предателем.
— Спасибо.
Мягкое выражение лица Чета ожесточилось. Что-то в его манере поменялось. Он склонился, уперев руки в стол.
— Ты всегда это говоришь, девчонка. Мне надоели твои насмешки.
Я была готова к этому, и все же шокировало, как быстро Чет из мягкого парня становился жутким.
— Иди ты. Я буду говорить, что захочу.
— Сама иди!
— Я не буду терпеть твои оскорбления.
— Почему тогда тебе не убежать домой?
— Ладно!
— Ладно! — Чет с трудом удерживал злое выражение лица. Его глаза весело блестели. Бариста и беловолосые парни у стойки смотрели в нашу сторону, как и все в кафе. И мне уже хотелось убежать, хоть и под дождь.
— Даже не пиши мне свои извинения, я выключу телефон, — стул загремел по бетонному полу, я резко встала. Я прошла к двери, открыла ее с шумом. Холодный дождь тут же промочил меня до нитки. Не хватало простудиться из-за глупого плана. Я бросилась к переулку. Там было пусто, что мелкие банки от пива и скомканные газеты составляли мне компанию.
Я надеялась, то Элиза уже позвала своих друзей. Я долго тут не выдержу.
Гром пророкотал снова, очень близко. Я поглядывала на дверь кафе на случай приближения опасности. Мой телефон зазвонил, и я чуть не выскочила из кожи. Я полезла в мокрый карман, и тут что-то тяжелое ударило меня по затылку. Вспышка молнии, боль, и все пропало.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Рот словно набили ватой. Я попыталась открыть глаза и включить лампу у кровати, но что-то было намотано на моем лице, запястья запутались в простынях. Я тянула, но ничего не поддавалось.
Ох. Я не запуталась. Меня связали.
Я сглотнула, кривясь от боли в горле. Слюна засохла корочкой на правой стороне моего лица. Я была связана, еще и с повязкой на глазах. Дрожь за спиной и шум от движения под дождем дали понять, что я ехала в машине. Я напрягалась, но не слышала ничего из-за бури.
Где же защитники?
Страх пронзил меня. В голове пульсировала тупая боль. Я с тревогой осознала, что была не одна. Блин. Все должно было произойти не
