каждый день ездила на кладбище, пока меня не заметил старенький батюшка. Он объяснил мои ошибки, рассказал, как можно освободить душу. И я успокоилась.
— Держи, малышка. — Артём возвращается с рожком и большим стаканом. — Какао не было, я взял тебе капучино с ванильным сиропом. Будешь?
— Спасибо. Ты такой… такой заботливый…
Ну и что, что я не люблю кофе. Я его выпью, потому что он старался меня порадовать. Даже сироп любимый нашел.
— Я знаю, Кнопка, что ты не любишь кофе. Но этот самый вкусный будет, я тебе обещаю.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что большой стакан один на двоих. Мы будем пить его и целоваться.
— Ты все время хочешь это делать.
— Целовать тебя?
— Ага.
— Во время поцелуя в клетках мозга выделяется большое количество эндорфина, из—за чего человек становится более энергичным, и у него улучшается настроение. А еще сразу исчезают все следы стресса. Ты знаешь об этом?
— Это ты сейчас придумал?
— Малышка, это же научные факты. Так что мне твои поцелуи нужны как лекарство. Не смей жадничать.
26.
Лия.
— Как все—таки Костя уговорил Ольку поехать с ним?
— Я думаю, он особо не спрашивал. Он как Цезарь говорил: пришел, увидел, победил.
— Если только так, — смеюсь. Рядом с Тёмой вообще всё время смеяться хочется.
— Только так. А теперь скажи мне, как ты собираешься спать в этой холодрыге?
Мы только подъехали и открыли дом. Днем еще очень тепло, можно на солнышке даже в одной кофте ходить, но ночи берут свое.
— Так здесь же печка. Сейчас затоплю, она нагреет до ночи.
— Печка? Я думал, тут обогреватели какие—то есть.
— Не! Пойдем, покажу тебе всё.
Мы проходим в дом, и я рассказываю Артёму, что где.
— Это кухня. Она отдельно обогревается. От плиты и видишь, маленькая синелька? Она самая быстрая: минут тридцать и почувствуешь, что начал согреваться. Зимой дольше, конечно. Но мы почти и не ездим. От станции не чистят, дедуле не пройти.
— Она на буржуйку похожа больше. А ты каким словом обозвала?
— Синелькой. У нее на боку «Синель» написано. Модель, наверное, такая. Я так и зову.
— Так. А другая печь где? Которая на весь дом?
Тащу за руку в общую комнату. Типа зала она у нас. Почти во всю стенку…
— Это же камин, а не печка. Блин, Лия, я себе чуть ли Иванушку дурачка на его транспорте представил.
— Там Емеля, кажется, был. А Иванушку вроде бы съесть хотели?
Стыдно, но я в сказках детских я не сильна.
— Точно. Я перепутал.
— Да ладно. Смотри, сейчас разожжем, нагреет эту комнату и две спальник. А еще на втором этаже одна комнатка есть, но там только летом хорошо спать. А когда холодно, она плохо нагревается от трубы.
— Какая—то запутанная система. Ладно. Давай топить все, что нужно. Дрова где взять?
— А ты что, умеешь? Их расколоть надо. — Ладно я, полжизни здесь провела. А он городской мальчик. Уверена, что топор на картинках только видел.
— Сомневаешься во мне? Пойдем, покажешь, где что лежит и сделаешь обещанный чай. И на ужин что—нибудь быстрое можешь? Я сейчас слона бы съел.
Блин. Подстава. Нет, здесь всегда запас круп. Да и за яйцами к соседу можно зайти но сомневаюсь, что мой спортсмен этим насытится. Закусываю губу и лихорадочно думаю, что делать. Надо было дома хоть бутеры собрать.
— Малышкааа, мы идём? Если дом не нагреется, я тебя не оставлю здесь. Так и знай.
— Ой. Сейчас. Нам за дом надо пройти.
Заворачиваем за угол к сараю, где лежат дровишки. Тёмка скидывает куртку и уверенным движением вытаскивает колун и ставит первый чурбачок.
— Лий, я так понимаю, здесь нет ни воды, ни газа? Не увидел нигде труб. Поэтому дровами топите?
— Ага. Газовый баллон, воду из колодца берем. Вон домик зеленый, видишь? — Показываю на другую сторону участка. — Вода, кстати, очень вкусная. Здесь же света не было много лет. Я уже в школу ходила, когда подключили.
— Охренеть. Так бывает сейчас?
— Ага. Это же даже не деревня, а товарищество на самом деле. Деревня через четыре километра дальше. И около станции. Зато лес красивый.
— Лес—то да. Но слушай… не будешь бояться? Ночью, одна.
— Не одна, а с Олькой. И я давно сюда в одиночестве приезжаю.
— Я в шоке, малышка. Ты у меня не только ловкая и умная, еще и смелая.
Пока я болтала и отвечала на вопросы, блондин наколол приличное количество полешек и теперь собирает их, чтобы отнести домой.
— Подожди, я помогу.
— Милая, куртку мою и иди вперед. Для тяжелой работы у тебя есть я. — По венам растекается тепло от трогательной заботы. — А это что впереди, еще сарай?
— Это баня, Тёмик.
— Баня?
— Да. Чтобы мыться. Папа с дедушкой баню вперед дома сделали. Она небольшая, конечно, но там даже париться можно.
— Класс. Обожаю баню. А ты?
— Только без парилки. У меня голова кружится от жары.
— Понял. В сауну тебя не приглашать.
— Тёма, блин. — Бью его легонько локтем, на что он театрально морщится.
— Тащи спички и бумагу, или чем растапливаешь. А я сейчас приду.
Достаю в ящичке газовую зажигалку и бересту, которую дедуля все лето бережно собирает. Розжигом мы не пользуемся с тех пор, как я однажды плеснула и опалила себе ресницы.
— Это… это что?
Ошарашено хлопаю ресницами, когда Артём вносит несколько огромных пакетов.
— Это ужин и, надеюсь, завтрашний обед. Мяса нормального у вас не нашел, Костян привезет.
— Но…
— Иди сюда, малышка моя.
И так я в ступоре нахожусь, подходит сам.
— Посмотри на меня.
Поднимаю голову и замираю.
— Я твой мужчина. Ну практически твой, формальности опустим пока. И главная обязанность мужчины в чём?
— В чём? Любить свою женщину?
— Любить — это призвание. А обязанность — защищать и обеспечивать. Я не дурак, и прекрасно догадался, что ты собралась в магазин без меня. В следующий раз отворачивайся, когда решишь схитрить. На лице всё написано.
