Одну сироту мы уже сегодня поймали и отправили туда! И этого тоже ждет великолепный трудовой приемник имени безымянной совковой лопаты и тачки!..
— Доктор! — продолжал Фома с тем же бессмысленным воодушевлением. — Достаньте наши бумаги!
— Доктор Сиротского Права, сэр Тот Еще Джулиус! — пояснил он присутствующим. — Отъявленный юлист!..
И пока Доктор копался у себя за пазухой, Фома повернулся к скрипачу со всей любовью, на которую был способен.
— Подойди ко мне, юноша! Я хочу знать твою печальную историю!
Сам он уже плакал. Онемевший и одновременно обмякший трактирщик попытался удержать слепца, но Фома вручил ему взамен бумагу, переданную Доктором. С таким же успехом он мог вручить трактирщику и пипифакс с надписями: чистит-чистит-чистит, — тот явно не умел читать и поэтому, как все неграмотные люди, смущенно вертел в руках бумагу, начиная потеть.
Фома изо всех сил гладил сироту по голове, ожидая рассказа.
— Ну, расскажи мне, юноша, кто были твои родители? Кто в детстве наступил тебе на уши?..
Но юноша упорно молчал.
— Нам не надо приемника, — проговорил наконец трактирщик. — Мы уже к нему привыкли. Правда, бельмастый?..
Он положил свою огромную ручищу на плечо слепца.
— Правда, — прошептал тот, глядя страшными глазами прямо в сердце Фомы.
«Вот не поймешь у них! — восхитился Фома. — То ли сотрудничество, то ли рабство, то ли, действительно, родство душ и при этом — «бельмастый»!..
— До чего же я все-таки люблю всякий простой народ, если б вы знали! — воскликнул он экзальтированно. — Вот так пообщаешься и словно откуда-нибудь нахлебался! Но!..
Он поднял палец и позволил полюбоваться им всему люду.
— Но королевский указ! — сокрушенно добавил он, забирая бумагу из рук трактирщика и заглядывая в нее, словно чтобы свериться с королевским текстом. Во весь лист, убористым почерком, в каждой строке по три раза, было написано, что он эффектно транжирит свое время, — и гербовая печать.
— А указ гласит: изыскать, выловить и собрать всех сирот королевства под наше королевское попечение!.. Какая забота! Какая высокая честь, мальчик!..
Фома снова погладил слепца так, что тот задрожал.
— Вы понимаете, что мы должны выполнить высочайший указ? — спросил Фома трактирщика, прочитав текст еще раз и не обнаружив ни слова подсказки.
Трактирщик, собравшись духом, подтолкнул скрипача в сторону зала и тот снова заиграл, но уже гораздо тише, как двигатель на холостых оборотах. Внимание присутствующих разом переключилось на музыку. Видимо, была в ней какая-то народность и неведомая Фоме гармония.
— Обед за счет заведения! — негромко проговорил трактирщик, и вытащил из кармана фартука еще две бутылки пива и эль.
Фома сморщился, забирая бутылки, и холодно произнес:
— Вы нас не поняли, сударь!
Трактирщик выпрямился и нервно вытер свои руки фартуком-бронежилетом. В огромной паузе Фома оценивающе посмотрел на него.
— Есть один выход, — медленно произнес он. — Вы!.. — Он сделал ударение на этом «вы». — Вы берете этого юношу на попечение, то есть обязуетесь воспитывать его, как сына, то есть усыновляете, в чем и распишитесь вот здесь! Вы согласны?. Очень хорошо!
Он перевернул лист, и быстро написав что-то, дал расписаться трактирщику. Тот долго сопел, ставя какой-то жирный знак.
— Что значит это распятие? — поинтересовался Фома.
— Томас, ваше благородие!
Доктор фыркнул.
— Так мы тезки, дружище! — обрадовался Фома. — Ну что ж, рад помочь!.. Только скажи своему подопечному, Томас, чтобы он играл подальше от моего стола. А то мне действительно захочется отправить его к нам на лесоповал. Его музыка навевает мне воспоминания о цехах сборки корпусов металлических судов. Понял?
Трактирщик кивнул головой: как не понять вас, сумасшедших!
— А счет вы нам все-таки выпишите! — бросил ему напоследок Фома, и передал бумажку Доктору. — Доктор Джулиус, возьмите королевский указ с распиской Томаса и спрячьте подальше!
Доктор прочитал: «Пацифист, чистоплюй, гинеколог… мужской!» — и подпись «Т» ы…
А Фома тем временем с чувством глубокого удовлетворения пододвинул к себе горшок. И пусть снова скрежетала скрипка, скрежетала она теперь уже робко, как и полагается этому инструменту, пред сильными мира сего.
— Я поем когда-нибудь? — риторически спросил Фома, и отхлебнул сразу полбутылки эля. — А ты мне пока расскажи про замок, — благодушно сказал он. — Какая же… штука сепелявая подняла его туда?
— Расскажу как-нибудь, — согласился Доктор. — Но поесть, похоже, тебе не суждено.
Дверь в очередной раз хлопнула и в трактир вошли два румяных молодца в форме.
«Стража!» — раздались голоса и в трактире стало вполовину тише. Форма стражников напоминала мундиры солдат начала девятнадцатого столетия, времен Ватерлоо и Бородино. Видимо, такая была одежда у участковых в этом королевстве. А вот физиономии их напоминали совсем другие времена, бегственные.
— Шули! — сказал Доктор, ничего не слышащему Фоме. — Сдается мне, что ты поешь в следующий раз.
Фома поднял голову. Шули, словно сомнамбулы, миновав перильчатый коридор, брели меж столиков, обходя их, начиная с ближайшего. Тактика та же — последовательность и неумолимость!
Ложка Фомы упала в горшок.
— Как эти твари находят нас? — с тоской спросил он.
— По следу.
— Но почему они появляются только тогда, когда я начинаю есть? Ни до, ни после, а именно во время! — в отчаянии проговорил Фома.
— Спроси у них. Может, ты выделяешь особый фермент во время еды?
— Когда ты начинаешь зубоскалить, Док, мне становится не по себе! Ты уж лучше не шути. Откуда они? Мне что теперь нигде не будет покоя?
— Надо уходить! Вопросы потом!
— Ерунда какая-то! Что толку от них уходить, если они нас выследили и даже переходы им нипочем? Их надо убирать, а не убираться!
— Я пока не знаю как. Осталось три стола, — напомнил Доктор. — Будешь выяснять, откуда они и зачем, или мы все-таки пойдем?
