чтобы помочь подняться, решив, что парень сильно пострадал от приёмов Фредерика во время рукопашного боя, но Филиппа, как гигантская саранча, откинулась назад, опершись за своей спиной ладонями о землю и так, перебирая конечностями стала быстро пятиться от него, не сводя панического взгляда.
— Эй, ты чего? — растерялся аштуг.
Филиппа быстро перевернулась на четвереньки и, ещё немного увеличив расстояние между собой и аштугом уже в таком положении, встала на ноги сама.
— Можно мне идти? — смогла выдавить из себя.
Растерянный Хилберт только кивнул, сообразив, что своим присутствием рядом вызывает у парня ужас. Почему-то это было очень неприятно…
После того случая не прошло и недели, и вот они уже идут на войну. Кто вернётся обратно? Филиппа старалась гнать от себя эти мысли.
Приказ выдвигаться поступил в отряд сегодня до рассвета. Они были готовы, и с первыми лучами солнца военная колонна уже двигалась быстрым, но размеренным, шагом в заданном направлении. Она растянулась, как огромная змея на извилистой степной дороге, петляющей между невысокими холмами, в голове которой ехал аштуг, а в хвосте — тащились повозки с осадными орудиями, провизией и лагерным снаряжением.
К полудню, наконец, вышли к небольшому озеру в низине, между холмами, возле которого поступила команда сделать первый привал на обед и отдых.
Филиппа, первым делом, растерянно осмотрелась, вокруг ни кустика, ни деревца, ни, хотя бы, большого камня. Но уединиться ненадолго ей было, просто с ума сойти, как необходимо!
Подумав несколько мгновений, девушка решительно, прямо в одежде, забежала в озеро. И плевать, что тут и там многие, как раз, жадно пьют из него черпая воду в ладони или набирают её в свои баклажки. Правда, всё же постаралась отбежать подальше и зайти поглубже, но это ведь не река, вода стоячая…а бойцы, казалось, разбрелись вдоль всего берега. Впрочем, выходила на берег Филиппа довольная, хоть вода стекала с неё ручьями: и дело своё маленькое сделала и освежилась отлично, смыв дорожную пыль.
Мокрая одежда девушку совсем не беспокоила. Летний зной не спал, поэтому ей было совсем не холодно и всё быстро сохло, прямо на теле. Многие бойцы, следуя её примеру, тоже полезли искупаться в озере, правда, предварительно раздевшись. Она вернулась к своей повозке, на время привала стянула с себя шлем и защитный панцирь и занялась лошадью. Харбин поставил дорожные задачи всем палаточникам и распределил их обязанности ещё в крепости, когда готовились к этому походу. Филиппа с друзьями не входили в дневную команду по организации привала и сейчас она, позаботившись о своей лошадке, могла отдыхать со всеми. Её время придёт, когда будут разбивать лагерь на ночь.
Девушка, отметив, что Детка напился воды и лежит на траве, отдыхает, тоже устроилась на широкой деревянной перекладине спереди повозки, поместившись на ней почти полностью, лишь ноги свисали, согнутые в коленях. Филипа лениво покачивала ими, ожидая приготовления обеда и смотрела в небо. Оно было бледно голубым, прозрачным, без единого облачка.
— Привет, милая! — голос Прынца вмиг выдернул её из состояния блаженной расслабленности.
У Филиппы от неожиданности остановилось дыхание. Девушка приподняла голову и опасливо бросила по сторонам затравленный взгляд. Только не обнаружив никого неподалёку от них двоих, она смогла чуть выдохнуть.
— Фред… — протянула испуганно, потому, что вдруг со всей ясностью поняла, что этот парень знает, что она — девушка.
Он резковато наклонился над ней, с подозрением вглядываясь в широко распахнутые синие глаза. Пытаясь отстраниться, Филиппа отпрянула и больно стукнулась затылком о перекладину.
— Что ты здесь делаешь? — спросил принц, чуть нахмурив брови, то ли потому, что пытался ещё больше напугать её, то ли недовольный тем, что она ударилась.
— Л-лежу… — ответила сразу, неосознанно.
— Я вижу, что не стоишь, — хмыкнул без улыбки. — Почему ты в отряде?
— Так призвали…
— Я открою тебе государственную тайну — призывают пока только парней. Их в империи достаточно. Я спрашиваю: как именно ты здесь оказалась? Отвечай быстро, чётко, по существу! — он говорил тихо, но так, что Филиппа даже дёрнулась, чтобы встать перед ним для ответа.
Фредерик легонько прижал её ладонью, чтобы осталась лежать. Сам облокотился о мешок с провизией. Если бы кто-то обратил на них внимание, то со стороны показалось бы, что двое бойцов дружески болтают: один лежа на передке повозки, а другой — привалившись боком к одному из мешков и чуть склонившись над другом, чтобы удобнее было общаться.
— У нас дома только один мальчик. То есть, я хотела сказать, что у моего папы, и мамы, и тёти… В общем, он у всех один, самый любимый, остальные дети в семье — не мальчики. И я тоже. Мы с братом двойняшки: Филипп и Филиппа. Вот… Мне косы отрезали и отдали на призыв вместо брата, — путанно, как смогла, объяснила девушка.
— Ты же девочка! — прошипел он еле слышно, но возмущённо.
— Так я об этом и говорю. Только без моих кос, это же не особо заметно… Какая разница? — пожала плечами Филиппа.
А потом, вдруг, отойдя от первого потрясения после разоблачения и собравшись с духом, она, всё же, приподнялась на одном локте и ухватилась второй рукой за рубаху принца на груди, ближе к горлу. Стиснув в кулаке тонкую ткань, чуть потянула её на себя.
— Послушай! Я буду честно драться и не сбегу с поля боя. Правда! Пожалуйста, не выдавай меня. Убьют ведь… И меня, и семью… — горячо зашептала, умоляюще глядя в глаза Фредерику. И тут же добавила, уговаривая, — А я и так быстро погибну! Я к слабакам отношусь, так что, в первый же «щит» попаду.
Фредерик пристально смотрел на девушку, которая даже не вспомнила, что меньше недели тому назад спасла его из ледника. Она ни на миг не попыталась воспользоваться этим, не попрекнула. Эта глупышка обещала ему быстро умереть, чтобы он не мучился от того, что нужно долго скрывать её тайну. Такая нежная и испуганная, в военном лагере…
— Какие же уроды, твоя семейка! Из какого ты города? — сердито и требовательно спросил он.
Филиппа отпустила его рубашку и, словно обессилев, упала назад, на перекладину. Невидящий взгляд синих глаз снова уставился на раскинувшееся над неоглядной степью такое же бесконечное светло-голубое небо. Высокое солнце заслепило Филиппе глаза, и они заслезились. В ответ на вопрос принца девушка молчала. Она прикрыла веки от солнца, и из-под ресниц сами, непроизвольно, выкатились две слезинки.
— Эй! Не надо, — буркнул недовольно Фредерик. — Дурочка, не плачь. Не хочешь про них говорить и не говори. Я тебя не выдам, не бойся. Успокойся.
