просто характер такой? А так, внутри, он все понимает.
— Допонимался уже, — отозвалась Ленка. — Характер свой воспитывать нужно, если хочешь человеком остаться. А он дождется, что от него не только я — все дружки его разбегутся. Вот скажи, кому охота терпеть постоянные претензии по поводу и без? Тоже мне, всеобщий начальник выискался…
У меня, конечно, было что сказать по поводу таких вот героев-любовников, считающих, что им пожизненно обязаны все вокруг. Но я, как говорится, воздержался от комментариев. Мне не хотелось лезть в чужую личную жизнь. И даже несмотря на то, что мне безумно нравилась Ленка, разрушать их с дембелем отношения я тоже не хотел. Конечно, было в ней что-то цепляющее, больше того — меня тянуло к ней какой-то неведомой силой, которой было очень трудно сопротивляться. Или это я себе напридумывал? Захватила, так сказать, новая жизнь в молодом теле. И просто так отмахнуться от этого чувства я не мог. Но в то же время и разум я отключать не хотел.
«Буду пока с ней общаться просто по-приятельски», — решил я. «Ничего лишнего разрешать себе не буду». Действительно, пообщаюсь какое-то время, а там уже будет видно, светит мне с ней что-нибудь или нет. Но и позволять так с собой разговаривать я тоже не намерен. А то взяли моду: думает, если в армейку сходил, так, значит, все теперь должны перед ним расстилаться — чего изволите, барин? Со мной этот номер не пройдет.
— А ты, я смотрю, по-человечески не понимаешь, да? — взревел дембель, прервав стройный ход моих мыслей. — О чем вы тут воркуете, голубки? Может, мы все уйдем и оставим вас наедине? Может, мы тут все вам уже мешаем, а?
— Дим, слушай, угомонись уже, а, — обратилась к нему Ленка. — Ну, ты правда перебарщиваешь. На тебя уже все вон смотрят.
— Я — угомонись? — не успокаивался Димка. — Да это ты у меня сейчас угомонишься! Ты чего это здесь себе позволяешь, курица общипанная? Думаешь, я не понимаю, для чего ты это сборище устроила — чтобы всем показать, как ты ловко мужиками крутишь? Это я еще не знаю, чем ты тут занималась, пока меня два года не было! Но я обязательно узнаю, и тогда всех твоих возлюбленных вроде вот этого, — он ткнул пальцем в меня, — милиция с пожарными будут очень долго искать, и еще неизвестно, найдут или нет! Думаешь, я не знаю?
Связности в его речах становилось все меньше. Ленка уже не пыталась скрыть слез, которые текли у нее из глаз.
— Дим, ты совсем… — от обиды она даже не могла толком подобрать слова.
— Слушай, товарищ дембель, ты бы за языком следил, а, — не выдержал я. — Мало того, что свою девушку обидел ни за что, так еще и сам себя непонятно кем выставляешь.
Впрочем, мой месседж до Димы просто не доехал.
— О-о-о-о-о, — Димка завелся еще сильнее. — А чего это мы ее защищаем, а? Уже все, договорились обо всем, да? Приглашеньице на свадьбу хоть пришлете? А то давно я на свадьбе ни у кого не гулял!
— Дим, хватит, я прошу тебя, — всхлипывала Ленка.
— Давай, давай, защищай своего жениха! — продолжал глумиться дембель. — А что, как тебя там… Миша! Слабо доказать своей даме, что ты настоящий мужик, а? Слабо вот, например, мне по морде дать? Или ты можешь только с чужими девчонками обжиматься, а сам чуть что — сразу в кусты? Ну давай! Чего оробел-то, король двора с гитарой? Мишка, Мишка, где твоя улыбка, — издевательски пропел он, подпрыгивая со сжатыми кулаками в стойке, очень отдаленно напоминающей боксерскую.
— Дим, лучше не надо, серьезно тебе говорю, — спокойно, но уверенно произнес я.
— А чего не надо-то, а? Струсил, что ль? Да ты не бойся, я бью-то всего два раза! Один раз по твоей тупой башке, второй — по крышке гроба, ха-ха!
С этими словами разошедшийся дембель замахнулся на меня всем корпусом, намереваясь опустить кулак мне на голову. Я рефлекторно отклонился в сторону, его кулак не нашел намеченной цели, и нетрезвая дембельская туша, которой внезапно осталось опираться только на пустой воздух, описала неведомую науке фигуру и с диким грохотом рухнула вниз. В лучших традициях кинокомедий, герой-любовник приземлился лицом аккурат в большое блюдо с остатками торта.
— Убью! Сука, ты только попадись! Уничтожу, тварь! И тебя, Ленка-с-с-сука! — бурчал он, пока остальные, бросившись к нему, начали вытаскивать его из торта и вытирать ему лицо.
— Пойдем, выйдем на пару минут, — тронула меня за локоть Ленка. — Пойдем-пойдем, он все равно сейчас никуда не побежит, я его знаю.
Я оглянулся на дембеля. Действительно, он сейчас находился в таком состоянии, что не то что бежать — ровно стоять бы уже не смог, что с успехом и доказал минутой ранее. Некрасиво вышло, но тут я ничего не мог бы сделать. Ладно. Может, хоть наконец-то нормально поговорим с Ленкой, а то все время сталкиваемся в каких-то дурацких ситуациях: то я за ней голой подглядываю, то на ее праздник припираюсь ни с того ни с сего.
Мы вышли на лестницу, спустились этажом ниже. Убедившись, что на этаже никого нет, Ленка подошла к окну — точнее, к отверстию в стене, где должно было быть окно — и задумчиво уставилась вдаль, вытирая слезы. Я медленно подошел к ней.
— Пусть остынет, — тихо и устало проговорила она. — А то он уже начал в драку лезть, сейчас еще остальных с собой увлечет, начнется бой стенка на стенку. Только массовой драки нам здесь и не хватало.
— Ну, я так-то драк не боюсь, — заметил я. — Я все-таки боксер, хоть и помладше его. И вообще, приходилось бывать в самых разных ситуациях — и ничего. Как видишь, живой и здоровый. А вот о тех, кто ко мне лез, так можно было сказать не всегда.
Девушка недоверчиво на меня покосилась сквозь слёзы, но добавила:
— Все равно. Знаешь, как раньше люди говорили? Береженого бог бережет.
Сверху продолжали доноситься выкрики пьяного Димки и голоса успокаивающих его ребят. Я выглянул в окно и огляделся по сторонам. Справа и чуть по диагонали от недостройки, в которой мы находились, стояла новенькая девятиэтажка, а за ней — еще несколько таких
