От этих слов мое сердце тоскливо сжалось. Мне хотелось плакать, но я сдержалась.
— Ты все усложняешь, Павлик. — В голосе великана прозвучали чуть ли не умоляющие нотки. — Не думай, что все так просто. Ради тебя мне пришлось покалечить двоих! Так что не толкай меня на крайности. Закрой свой рот и иди со мной!
— Не пойду! — уперся Павлик. — Я останусь с Пулей.
Я увидела, что глаза Горы недобро блеснули. Он покраснел как рак и шагнул к нам. Мальчик прижался ко мне и обхватил меня руками, вцепившись в мой сарафан.
— Перестань доставать меня, щенок! — рявкнул Гора. — Все будет так, как я сказал!
Он обхватил мальчика за талию и потянул его к себе. Но Павлик цепко держался за мой сарафан, я не удержалась на месте и сделала несколько шагов по направлению к Горе. Великан, уже двумя руками взявшись за малыша, протащил его вместе со мною несколько метров. Наконец силы покинули Павлика, его руки разжались, и тело мальчика оказалось перекинутым через плечо великана. Я, потеряв опору, упала на пол, больно ударившись локтем. Возмущенный Павлик вопил и рвался изо всех сил.
— Пусти меня! — кричал он. — Немедленно отпусти меня, мерзкий толстяк!
Но Гора не обращал внимания на его вопли. Поднимаясь со своей ношей по лестнице, в мою сторону он даже не взглянул. Я осталась сидеть на полу, потирая ушибленный локоть.
Когда Гора с извивающимся Павликом скрылся, на лестнице появился Лимон с пистолетом в одной руке и небольшим дипломатом в другой. На лице его блуждала гаденькая ухмылка. Он посмотрел на меня и облизнулся, точно кот при виде миски со сметаной, но спускаться не спешил. Лимон остановился в дверном проеме, и я услышала, как он громко сказал Горе:
— Послушай, ты будь поосторожней. Папа Карло не простит тебе того, что случилось. Он, как только очухается, со своими ребятами начнет на тебя охоту. Да и Душман к ним присоединится. Так что не теряй времени зря и постарайся найти себе укромное местечко.
— Тебе тоже не мешало бы об этом позаботиться, — услышала я голос Горы.
— Знаю, но я не собираюсь здесь задерживаться, особенно теперь, когда у меня есть все, для того чтобы зажить как следует. На свете много стран, где мне хотелось бы побывать. — В открытую дверь мне хорошо были слышны вопли Павлика. Но неожиданно они смолкли, а Лимон продолжил: — Ну, удачи тебе, Гора. Может, когда–нибудь встретимся.
Что ему ответил великан, я уже не слышала.
Павлик замолчал, потому что Гора заткнул ему рот какой–то тряпкой. Потом он связал ему кухонным полотенцем руки за спиной.
— Прости меня, малыш — это я для того, чтобы ты не слишком надрывался, — беззлобно пояснил он.
Подхватив его и зажав, словно кулек, под мышкой, Гора отнес Павлика к машине, на которой приехал Папа Карло. Здоровяк уложил мальчугана на заднее сиденье и накрыл пледом, который достал из багажника. Потом вернулся в дом и подошел к Папе Карло. Тот все еще находился без сознания. Было похоже на то, что в себя он придет еще нескоро. А после этого ему понадобится помощь пластического хирурга, чтобы привести свою физиономию в более приличное состояние.
Гора вышел на улицу и подошел к Душману, который по–прежнему лежал на мокрой траве, раскинув руки и прижавшись к земле лицом. Ему тоже потребуется время, чтобы очухаться, решил Гора. Он подошел к машине, открыл заднюю дверцу, приподнял плед и проверил, как там мальчик. Павлик лежал тихо, и по лицу его катились слезы.
— Не плач, малыш, — мягко сказал великан, — думаю, что здесь тебе будет не так уж неудобно. Не переживай за Пульхерию. Она себя в обиду не даст. Вот увидишь, Лимон от нее не получит того, что хочет. Она такого, как Лимон, по стенке размажет. Ему от нее непоздоровится.
Гора сел за руль, включил двигатель и задним ходом вывел машину со двора.
Дождь продолжал мелко и нудно моросить, тихо шурша по листьям деревьев и кустов.
Держа чемодан в левой руке, а пистолет в правой Лимон медленно спустился в подвал. Я уже поднялась с пола и присела на кровать. Ушибленный локоть болел, и я продолжала его потирать левой рукой. Лимон остановился напротив меня и жадно осмотрел, раздевая глазами. Я почти физически ощущала на себе его липкий взгляд.
Я подумала, что такие, как он, любят, когда их боятся. Они испытывают от этого садистское наслаждение. Для них женщина — прежде всего жертва, а они — охотники до ее плоти. Я не боялась его. Физически я была сильнее Лимона, но пистолет в его руках внушал мне серьезные опасения. Я решила занять выжидательную позицию и даже слегка подыграть ему, пока ситуация не изменится в мою пользу.
— У девочки болит ручка? — просюсюкал Лимон.
Я молчала.
— Девочка хочет, чтобы дядя полечил ее ручку?
— Дядя — врач? — насмешливо поинтересовалась я. — Хирург–травматолог?
— Нет, дядя — гинеколог–сексопатолог, — продолжал мерзко сюсюкать со мной бандит.
— В таком случае — это не твой профиль. То место у меня не болит.
— Когда дядя примется за то место, все остальные болячки у тебя сразу заживут.
— Боже, какая самонадеянность! — фыркнула я.
— Глядя на такое роскошное тело, как у тебя, можно и никакую порнуху не смотреть, — сказал Лимон, бесстыдно ощупывая меня взглядом.
— Ты мне льстишь.
— Я говорю чистую правду. У меня по этому поводу к тебе есть маленькое предложение.
— Предложение? Интересно какое?
— Я предлагаю составить мне компанию на недельку. Ты поедешь со мной, и где–нибудь в укромном месте мы проведем несколько упоительных дней. Думаю, это будет райская жизнь.
«Размечтался!» — подумала я, а вслух сказала:
— Предполагаю, что других вариантов у тебя для меня нет?
— Почему же? Есть! Ты остаешься здесь, а мои кореша прикончат тебя, как нежелательную свидетельницу. Только сделают они это, скорее всего, не сразу: сперва трахнут тебя по очереди или все вместе.
— А твои друзья такие же мелкие, как ты? Или ты только с виду хлипкий, а местами очень даже ничего?
— Все мои телки в полном восторге, и еще ни одна из них на меня не жаловалась.
— О, харизматичная личность, значит, — ухмыльнулась я, — и харизма у тебя гигантского размера.
— Дура, я тебя не харизмой трахать буду. Учти, получишь незабываемое удовольствие. О такой телке я давно мечтал.
— Все понятно, можешь не продолжать…
Но я видела, что Лимон был настроен иначе. Он поставил дипломат на пол и, глядя на меня похотливыми глазами, направился в мою сторону.
— Ну почему же? Неужели тебе ничего не хочется? — бормотал он, расстегивая ремень на брюках левой рукой, а правой все еще сжимая пистолет. — Многие девушки поначалу ничего не хотят, льют слезы и причитают. Мне приходится их пугать, иную и стукнуть надо, чтобы она пришла в себя. Зато потом они готовы на все, и их не приходится упрашивать, а наоборот, приходится даже сдерживать, такой дьявол на них находит! Похоже, с тобой будет то же самое, куколка!
