Он лесной массив вообще не покидает, понимаете? Переплыл, поохотился, уплыл. Патрули все на дорогах, менты реку вообще в расчет не берут. Проверили пару раз рыбаков и успокоились.
Я: Ну, если все так локализовано…
Фаня: Нифига. Посмотри, тут деревень тьма-тьмущая, районы городские примыкают. Годами можно охоту вести. Надо в город ехать, разузнать, что к чему.
Я посмотрел на Савраса. Саврас махнул рукой.
Я: Саврас предлагает пройти мимо. Он его видел. Не пошел за ним.
Фаня: Почему?
Саврас: Потому что всех не спасти! Не справлюсь я с ним. И ты не справишься.
Фаня: А Олег?
Саврас: А я не хочу проверять! Я Олега не на помойке нашел!
Я: Стоп-хали-хало! У нас миссия! Найти Ангела, расхерачить «Некрономикон» и что-то решить с Борискиным прахом! Мы и так постоянно отвлекаемся! Предлагаю: доделаем наши дела, выживем, вернемся сюда и будем разбираться с этим ушлепком. Да, нас накрыло, меня накрыло, но у нас же не крестовый поход? Сосредоточимся на цели.
Саврас: Поддерживаю.
Фаня: Не, ну, всё так. Просто все равно ощущение, будто мы зассали.
Саврас: Это нормально – ссать, когда страшно! Ты к нему близко не подходил!
Фаня: Ты пуха-то на него не набрасывай! Я тоже…
Я: Хорош рамсить! Поехали отсюда. На обратном пути, я обещаю, мы этот вопрос решим.
Фаня и Саврас наглухо замолчали. Есть все-таки плюсы в армии. У нас дискуссии прекращаются, потому что есть тот, кто может их прекратить, а не только по причине насильственной смерти всех участников. Замяли, короче, но осадочек остался.
Сева вел машину. Саврас дремал на переднем сиденье, я, Вера и Фаня сидели сзади. Вере с Севой мы наплели, что здесь медведь-людоед ходит, трех человек уже задрал. Они, конечно, в эту херню не поверили, но от расспросов воздержались, больно уж у нас морды черные были, когда мы в машину сели. Я продолжал думать над словами Савраса. Ощущение такое возникло, как, знаете, когда фамилию известного актера не можешь вспомнить. Или, скажем, играешь в шахматы, смотришь на доску на седьмом часу игры, чуешь, что есть в позиции перец, иной раз на поверхности лежит, а конкретику не видишь. Мимо нас пронеслись две ментовские машины и карета скорой помощи. Символизм сраный. Или знак. Может, зря мы над знаками ржем, может, в них и правда что-то есть?
Подъехали к отвороту на Журавлёвку. Журавлёвка направо, а нам налево, на трассу. Кольцо. Все пути сходятся. Такое место. Место такое… Все пути сходятся…
Фаня: Тупые мы. Он там охотиться будет. Завтра или послезавтра.
Саврас: Завтра. Невтерпеж ему, чешется все.
Вера: Вы о ком?
Сева: Мужики, я уже не могу.
Фаня: Помолчите! Олег, решай.
Знаете, я тогда не о том думал, что мы сделаем мир лучше или там сколько жизней спасем. Не было такой фигни. Рыба ищет, где глубже, человек – где лучше, а такие мудилы, как я, ищут серьезной схватки. Прям зудело все внутри, так хотелось эту зверюгу прикончить.
Я: Сева, давай в Журавлёвку.
Саврас: Вот вам и Рубикон.
Я: Не нагнетай. Вывезем.
Вера: Вы затрахали уже! Кого вывезем? Медведя?
Я: Маньяка.
Вера: Какого маньяка?
Я: Местного.
Вера: А медведь?
Я: Нет его.
Вера: А маньяк?
Я: А маньяк есть.
Вера: И вы будете его ловить?
Я: Будем.
Вера: Вы чё, «Метода» пересмотрели?
Я: Не, там у Хабенского профильная ориентация, а мы на ход ноги.
Фаня: Но сериал хороший.
Сева: Первый сезон.
Саврас: Я б Паулине Андреевой вдул.
Фаня: А потом бы Бондарчук тебе вдул.
Я: Ты бы и в мелкодисперсный грунт вдул.
Саврас: А это чё?
Сева: Это грязь. Это из «Теории большого взрыва»!
Фаня: Точно! Это Шелдон Воловицу сказал.
Сева: Блин! Захотелось пересмотреть!
Фаня: А мне больше «Друзья» нравятся.
Сева: Не, ну «Друзья» – эталон.
Я: Жалко Мэттью Перри.
Сева: Пятьдесят четыре года всего…
Фаня: Помнишь, он с Брюсом Уиллисом в «Девяти ярдах»…
Сева: Это где еще Аманда Питт с голой грудью?
Саврас: Чё за фильм?
Я: Вторая часть не очень.
Вера: Алё, господа! Вы сбрендили, что ли? Маньяк, ау!
Я: Видишь, люди с будущим определились и выдохнули, дай поговорить.
Саврас: Я знаешь что заметил? Ты ей сказал «поговорить», а мне бы сказал «попиздеть». Ты ее больше любишь, чем меня.
Я: Конечно, больше! Ты в зеркало себя видел?
Саврас: Я красивый!
Я: Ага, умереть – не встать!
Про «умереть» упало, как нечаянная гиря, и поломала тонкий лед, на котором мы зарезвились. Все разом замолчали, как воды в рот набрали. Шутка вроде, а такая вот херня. Ну, не херня, скальпель как бы, вскрывший ушедшее под спуд напряжение. Потекло по ляжкам.
Я: Надо понять, как он выбирает жертву.
Фаня: И как убивает.
Я: Сева, смотри небольшой отель, снимем номера на сутки.
Сева: Угу.
Саврас: Оружие надо. Хотя бы ножи.
Я: Фаня, ты можешь по ментовской двинуться?
Фаня: Могу. А «Некрономикон»?
Я: Тоже верно.
Вера: А мне что делать?
Я: Ничего.
Тут она так на меня посмотрела… Будто дверь закрыла.
Вера: Олег, отвези меня к маме.
Как пощечину отвесила.
Я: Хорошо. Закончим, и отвезу.
Вера: Спасибо.
Я смотрел на Веру, она смотрела в окно. По-моему, Вера овладела сверхъестественным искусством изображать обиду затылком.
Сева: Отель…
Я: Сворачивай.
Сева свернул к придорожному отелю на холме. С холма открывался вид на Журавлёвку. Она росла, как маслята или лисички в лесополосе. Что это, блядь, значит – отвези к маме?!
Мы сняли два номера по Фаниным липовым документам. Сева прилег от греха. Сева жил с детским ощущением, что если ты ничего не делаешь, то и с тобой ничего не сделают. Не это ли, думаю я иногда, хтоническая питательная основа обывательского консерватизма? Саврас и Фаня ушли за оружием и поболтать с таксистами и барменами. Если хочешь узнать обстановку в городе, то говорить нужно именно с ними. У нас не больно религиозное общество. В гробу мы эту религию видали, если честно. Но вот потребность исповедоваться никуда не делась. Мне кажется, сначала появилась эта потребность, а потом уже она как бы встроилась в религию, стала ее частью. Поэтому религии такие живучие – они нами не придуманы, они из нас вытекли, стали плохо сформулированным ответом на еще хуже сформулированные вопросы. В исповеди самое главное – доверие к исповедующему. И тут таксисты и бармены впереди планеты всей. Они твои «одноразовые друзья», по емкому определению братана Тайлера. Когда всем на всех насрать, то
