устанет, затем пускаю ее галопом вокруг загона. Наконец она переходит на рысь, а затем на ходьбу. Она устала, не избита и не сломлена. Она просто достаточно устала, чтобы быть спокойной со мной на спине.
17. Риона
Рэйлан находится в этом загоне часами.
Меня снова и снова тянет к окну, чтобы понаблюдать за ним.
У меня есть ноутбук Бо, и я смогла получить доступ к своим личным файлам. Не к тем, что касаются «Гриффин, Брайар, Вайс», потому что они не разрешают удаленный доступ с неизвестных IP-адресов. Но все, что я отсканировала сама, я все еще могу открывать, читать и редактировать.
Так что мне будет чем заняться. Многое, что могло бы занять мое внимание.
Вместо этого я снова у окна на кухне, наблюдая, как Рэйлан скачет вокруг загона с бесконечным терпением.
Кажется, он не пытается успокоить лошадь. На самом деле, кажется, что он побуждает ее бежать быстрее. Думаю, так она быстрее устанет.
Не знаю, почему я чувствую себя такой взволнованной, наблюдая за ним.
Я впечатлена его терпением и его умением ездить на лошади верхом, безупречно балансируя, даже не сдвигаясь с места, когда лошадь резко вздрагивает или поворачивается, пытаясь сбросить его.
И все же… Я тоже чувствую какое-то беспокойство. Почти антипатию к Рэйлану. Я смотрю на эту прекрасную, дикую лошадь, и мне почти хочется, чтобы она сбросила его, чтобы она могла вырваться из загона и снова помчаться по полю.
Это незрелый порыв, я знаю.
Это всего лишь лошадь. Она была выведена и выращена для работы.
Но во мне есть упрямство, упрямство, которое хочет видеть, как эта лошадь бунтует. Я ненавижу видеть ее сломленной.
Заставляю себя снова сесть за кухонный стол, чтобы вернуться к бесконечным рядам данных в моей электронной таблице договора купли-продажи. Есть несколько цифр, которые не сходятся в столбце депозита, и я пытаюсь понять, какие цифры вызывают расхождение.
Я всегда умела замечать закономерности, особенно в цифрах. Мне не хотелось бы признаваться в этом вслух, но я испытываю жгучую страсть к электронным таблицам Excel. Мне нравятся формулы, аккуратные таблицы данных, то, как можно манипулировать ячейками, чтобы получить ответы на всевозможные вопросы.
Наконец, я обнаружила проблему, которая нарушает мою идеальную структуру.
Есть два участка с почти одинаковым названием, один указан как Benloch Commercial Lot 29, а другой как Benloch Commercial Lt 29. Сначала я думаю, что это просто опечатка, но потом вижу, что действительно существует договор купли-продажи на оба объекта и два отдельных банковских перевода для оплаты.
Странно. Нам пришлось приобрести почти сотню объектов недвижимости для South Shore Development. Тем не менее, я удивлена, что у двух из них такие похожие названия. Особенно с цифровым обозначением в конце. Надо будет взять в офисе оригиналы документов, чтобы проверить, так ли это.
Я быстро отправляю электронное письмо Люси с просьбой отсканировать документы и прислать их мне.
Сделав это, я снова подхожу к окну, чтобы проверить прогресс Рэйлана.
Лошадь наконец-то замедлила свой галоп. Теперь она двигается рысью по загону, явно измотанная. Однако она по-прежнему высоко держит голову. И я вижу, что Рэйлан лишь слабо держит веревку, позволяя лошади думать, что она контролирует свое движение.
Но это не так. Она заперта в этом загоне. И она не может сбросить Рэйлана, как бы ни старалась. Она сломана, знает она об этом или нет.
Я сдвигаюсь, прижимая руку к пояснице. Завтра, когда я проснусь, у меня все будет болеть. Все, что я сегодня накатала, догонит меня.
Бо заходит на кухню. На ней безразмерная мужская рубашка, возможно, доставшаяся ей от Рэйлана или Грейди. Ее черные волосы заплетены в свободную косу. Я не могу не заметить, как она красива. У нее яркие, волчьи черты Рэйлана, но в женском обличье. Ее глаза узкие и слегка подведены к внешним уголкам, губы полнее.
— Этот ноутбук тебе помог? — спрашивает она.
— Да. Спасибо.
Она подтверждает благодарность кивком.
— Ты идешь сегодня на танцы? — спрашивает она.
У нее резкая манера говорить, без всякого спокойного обаяния Рэйлана. Она выглядит нетерпеливой, как будто весь остальной мир движется для нее слишком медленно.
Я понимаю ее. Мне часто кажется, что люди думают и говорят вполсилы. Это постоянная борьба за сохранение видимости терпения.
— Я не знаю, — говорю я. — Я впервые об этом слышу.
— Ты можешь одолжить одежду, — говорит мне Бо. — Я знаю, что у тебя ее нет. Рэйлан сказал, что у тебя сгорела вся квартира.
В ее тоне есть намек на сочувствие. Не много, но достаточно, чтобы доказать, что Бо не совсем бесчувственная. Она, конечно, была щедра с одеждой и туалетными принадлежностями. У меня сложилось впечатление, что ей наплевать на вещи, но я все равно ценю это. Мне трудно принимать доброту. Я бы не выдержала, если бы она сделала из этого одолжение.
— Спасибо, — говорю я снова. — Я знаю, что все это странно. Наше появление здесь.
Бо пожимает плечами.
— Рэйлан любит неприятности. Он всегда любил их.
— Поэтому он не остался здесь? — спрашиваю я. — Ему было недостаточно приключений?
Бо сужает глаза и смотрит на меня сверху вниз, словно анализируя мотив моего вопроса.
— У него были свои причины уйти, — наконец говорит она.
Затем она резко поворачивается и уходит из кухни.
Я чувствую, что обидела ее, но не представляю чем. А может быть, она не обиделась, просто не хотела оставлять место для дальнейших вопросов.
Я снова смотрю в окно, и мои глаза неудержимо тянутся к Рэйлану.
Я чувствую притяжение к нему, не похожее ни на что, что я испытывала раньше.
Я не знаю, что, черт возьми, произошло между нами у реки. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Я полностью потеряла контроль. И обычно я ненавижу это чувство. Ненавижу его больше всего на свете.
Но в этом конкретном случае…
Это почти стоило того. Отказаться от чувства безопасности и достоинства в обмен на самый яркий сексуальный опыт в моей жизни.
Я никогда не испытывала такого удовольствия.
Я чувствую, как пылает мое лицо при одном воспоминании об этом.
Я не понимаю, как это произошло. Я никогда не испытывала такого дикого влечения к кому-то. Никогда не чувствовала, чтобы мое тело так реагировало…
И теперь я хочу снова отключить это. Я хочу выключить его, как кран, потому что я не знаю, куда это меня приведет. Я не знаю, что произойдет, если я снова поддамся этому импульсу.
Я хочу
