отпечатки на самом подоконнике в паре мест словно перечеркнуты чем-то тонким или чем-то круглым и вытянутым, вроде удочки, с помощью которой могли достать пса из комнаты, не приближаясь к окну.
Для спокойствия души следовало посмотреть, что в комнатах, но Владимир уже знал, что ничего там не обнаружит, поэтому он решил пока не тревожить личного пространства высокой дворянки.
— Вы не получали никаких требований или может быть вам чем-то угрожали? — посмотрел он последовательно на графиню, ее компаньонку и капитана судна, поочередно отрицательно мотающих головами, кто быстро, вроде Маши, а кто один-единственный раз отведя взгляд, в лице графини.
Владимир задумался.
Собаку, судя по всему, выкрали.
Осталось только выяснить кто и зачем?
Ему в голову пришла забавная мысль, что это дело чем-то перекликается с делом о пропавшей княжне. Та тоже пропала из дома и никто не знал зачем или кому она могла понадобиться. И там, и тут не было никаких свидетелей, не было заинтересованных лиц.
По сути похищенная княжна была той же домашней собачкой, которую держали только на выгул и дальнейшее размножение.
Правда в этот раз Владимир примерно представлял каким образом выкрали графского шпица. Но кому могла понадобиться собака?
Неожиданно Боев вспомнил странную реакцию капитана и компаньонки на замечание старой графини о добром и милом характере собачки. Вот только расспрашивать их в присутствии самой графини было бы в корне неправильно.
— Капитан, — обратился он напрямую к Евгению Алексееву, — вы обещали мне показать судно.
— Конечно, — сразу же сориентировался капитан, — прошу за мной.
Начать Владимир решил не с этого.
Как только они вышли и отошли от раскрытого окна каюты, он повернулся к капитану, сказав:
— Здесь вообще кормят?
Капитан отвел глаза, явно застигнутый врасплох столь неожиданным вопросом, но потом ответил:
— Вы желаете отобедать в общем зале или позволите пригласить вас разделить со мной ужин?
— Пожалуй, я разделю ужин с вами, — улыбнулся Владимир.
Они вернулись тем же путем, через бальный зал, который казалось собирался гулять всю ночь напролет.
В этот раз там выступали кукольники, разыгрывающие представление с Петрушкой.
Боев даже немного сбавил шаг, чтобы рассмотреть сценку.
Очевидно, что они показывали, как раз окончание, — черный барашек, на котором до этого катался Петрушка, неожиданно сбросил маленького человечка и, распрямившись, внезапно превратился в отвратительного высокого черта с рогами, полностью порытого черным мехом, носом крючком и алой жадной пастью. Набросившись на своего ездока, черт начал безжалостно трепать его, так что ноги и руки Петрушки безвольно болтаются их стороны в сторону, а затем исчезает вместе с ним под землей.
После первого подъема из ада Петрушки высоко в воздух, умело подкинутого скоморохом, Владимир отвернулся и поспешил за капитаном, услышав только предсмертный вопль героя представления, когда за ними закрылись двери бального зала.
Это представление расстроило его. Непонятно почему, но оно напомнило ему спуск в подземный город, где все могло окончиться для него вполне печально.
Поднявшись по трапу, они прошли в капитанскую столовую, куда, как оказалось, и вела запертая до этого дверь.
Через несколько минут им подали поздний ужин или слишком ранний завтрак.
Пока капитан отдавал распоряжения, Владимир проверил на всякий случай карманы, но ничего там не нашел кроме десяти рублей серебром одной монетой. Все что оставили ему опричники после ареста. Впрочем, он не жаловался, на что именно те и рассчитывали — он так или иначе должен был отдать эти деньги, а в результате получил даже больше, чем рассчитывал изначально.
Хотя вспоминая весь прошедший вечер, Боев уже не был так уверен, что деньги изъяли именно они. Это могли быть и жандармы, и даже в самой редакции газеты, когда он протискивался сквозь толпу, ловкие руки вполне могли его избавить от тяжести богатства. К такому выводу Владимир пришел, потому что квитанции об оплате услуг подачи объявления он также не обнаружил у себя в карманах.
Поэтому ужин в компании капитана казался ему лучшим выходом.
Как только стюард подал все блюда на стол, капитан сделал тому знак оставить их вдвоем и снова обратился к Владимиру:
— Вам удалось что-то выяснить?
— Да, — ответил он, намазывая тост маслом. — Собаку, судя по всему, похитили. Скорее всего с помощью удочки или похожего на нее устройства. Учитывая размеры собаки, это не так уж и сложно.
— Но… — помедлил капитан, — кому она могла понадобиться?
Владимир осторожно попробовал суп, который подали на первое и мысленно вздохнул — это опять была рыба.
— Здесь и кроется для меня самая сложная задача, — ответил он, осторожно отодвигая полную тарелку и берясь сразу за второе. — Мотивы похитителя мне так и не ясны, вот почему я вызвал именно вас.
— И почему же? — сразу же с интересом спросил капитан.
— Надо начать проверку команды. Если нам не удастся найти собаку у них, тогда остаются только пассажиры, а их, как я понимаю, трогать не желательно.
— Всех? — ужаснулся капитан.
— А что такое? — наворачивая долгожданное мясо, первое мясо в его двухмесячном рационе питания рыбой, удивился Владимир.
И капитан рассказал.
Как оказалось, на его корабле было аж три команды.
Первая команда подчинялась непосредственно ему. Причем эта самая команда делилась на две совершенно неравные группы. Первая была старшими офицерами, а вторая — обычные матросы, которые следили за самим судном.
Вторая группа отвечала за пассажиров — это были слуги, повара, уборщики и прочий простой люд, который обеспечивал их покой и благополучие.
И, наконец, третья часть состава судна — это различные коробейники и скоморохи, которые развлекали пассажиров и зарабатывали на них какую-то денежку.
А всего на самом судне было около пяти тысяч пассажиров и более полутора тысяч членов экипажа.
После этих слов Владимир едва не впал в уныние.
Проверка всех этих людей должна была занять не один день, а этим утром ему надо быть уже в Златске.
— Так, а кто имеет доступ на пассажирскую палубу? — спросил он.
— Я понимаю про что вы, — сразу догадался капитан. — Но говорить могу только за своих людей. Матросы не имеют туда доступа, а мои офицеры во время ужина все это время были со мной.
— Кстати, — вспомнил Владимир, — пока не забыл. Что за знаки вы мне делали, когда я спрашивал графиню про собаку?
— Я, конечно, понимаю, — скривился капитан, — что собака любимое домашнее животное и все такое, но характер у этой псины был довольно-таки скотский.
— Так, а куда девается мусор, который собирают уборочные механизмы?
После этих слов капитан явно повеселел:
— Он пакуется в специальные контейнеры, а потом обслуга каждое утро их изымает.
