и распахнул его, едва успев подхватить на руки юную девушку со светлыми русыми волосами. Девушку, которую он неоднократно встречал в парке.
Осторожно уложив княжну с помощью врача на кушетку, он присел на стул возле окна, наблюдая как тот возится возле нее.
— Скоро должна прийти в себя, — доложил ему врач, продолжая прослушивать ее сердцебиение.
Неожиданно внимание Владимира привлекло что-то в облике княжны.
Сначала не поняв, он подошел к врачу, сразу отступившего от девушки, все еще пребывающей без сознания.
Подняв ее правую руку, он ничего не обнаружил. Когда же он взял ее левую кисть, то осознал, за что именно зацепился его взгляд. Мозоли.
Мозоли на указательном пальце и уже почти сошедшие потемнения кожи на среднем и большом пальцах. Все на внутренней части ладони.
На всякий случай он приподнял ее верхнюю губу и этим привел девушку в сознание.
Но то что он намеревался увидеть, уже было им замечено.
Испуганно девушка посмотрела на него, удивленно хлопая глазами.
— Вы спасены, княжна Вера Бородянская, — сказал Боев с нажимом на ее имя.
Испуганным воробушком девушка прикрыла глаза, словно надеясь, что это все только чей-то сон.
— Княжна Вера Бородянская, — снова обратился он к девушке, лежащей с закрытыми глазами на кровати.
Когда она снова посмотрела на него, Боев продолжил:
— Ваш отец, Борис Бородянский погиб. Теперь вы единственная наследница всего его состояния.
— Спасибо, — чуть слышно отозвалась она. — Я вам что-то должна?
— Мне нет, — сразу открестился от ее предложения Владимир, — но вот Церковь и опричнина наверняка захотят пообщаться с вами, если вы конечно соизволите с ними разговаривать.
Девушка все так же лежащая перед ним, внимательно всмотрелась в его лицо:
— Вы хотите сказать, что я могу с ними не общаться?
Боев кивнул:
— Совершенно верно. А теперь разрешите откланяться.
Он почти дошел до дверей из каюты, как девушка снова окликнула его.
— Постойте, — и продолжила, когда он обернулся, посмотрев на нее через плечо, — вы не хотите стать моим управляющим?
— Нет, — Владимир покачал головой через сильную боль, отдающуюся казалось во всем теле. — Я русский офицер и нужен своей стране. А теперь, прошу меня простить. Честь имею!
