себя и снова спросил:
— Вы не спите? Как вы себя чувствуете?
Тощий встал, включил большой свет и, по обыкновению, заходил кругами по палате.
— Ничего себе индивид два! — повторял он на каждом новом круге.
Мякин вытянул ноги и осторожно, так, чтобы не помешать тощему, исподволь наблюдал за ним. Тощий продолжал движение и иногда, внезапно остановившись, бубнил одно и то же:
— Ничего себе индивид два!
Мякина заинтересовало, сколько же кругов сделает тощий, и он стал про себя считать: «Один, два, три, четыре…» Когда цифры перевалили за двадцать и Мякин заметил, что тощий начал тяжело дышать, он снова спросил:
— Как вы себя чувствуете?
Тощий остановился, немного отдышался и, оглядев палату, изрёк:
— Вам, наверное, нравится здесь, поэтому вы и спите.
— А что, здесь нельзя спать? — спросил Мякин.
— Я же вам говорил: здесь персоны, а вы индивид. Разве это трудно понять?
— Понять-то можно, но спать тоже необходимо, иначе сильно заболеешь, — возразил Мякин.
— А как же персоны? Они только того и ждут, чтобы мы заснули и не просыпались, — ответил тощий и задумался. Затем он сел на свою постель, прилёг на минуточку, снова вскочил и произнёс: — Они хотят, чтобы мы все спали, — им тогда легче будет с нами справляться. Это же ясно как день! Вот сейчас ночь, темно, а день… Будет светло. Разве это непонятно?
— День и ночь, понятно, — согласился Мякин. — Но не кажется ли вам, что они, эти ваши персоны, ночью спят и уж никак во сне нам повредить не могут?
— Во сне вредить… — Тощий надолго задумался — видимо, эта мякинская мысль была для него слишком сложной.
Через некоторое время тощий повторил:
— Во сне вредить нельзя, — и снова замолчал.
— Вот видите. — Мякин решил перехватить инициативу. — Раз они ночью спят, то уж ночью мы можем чуточку отдохнуть и уменьшить нагрузку по бдительности.
— Нагрузку… по бдительности… уменьшить… — повторил тощий. Он эту фразу произнёс медленно, делая большие паузы между словами и как бы взвешивая каждое слово, прислушиваясь к его фонетике, что-то соображал. Видимо, искал новые аргументы для своей идеи — идеи сопротивления персонам.
— Я полагаю, — продолжил Мякин, — мы с вами должны усилить бдительность днём, когда персоны особенно активны, а ночью нам необходимо расслабиться и набраться сил для будущего дня.
Тощий молча слушал, и, кажется, у него не было возражений.
— Если мы с вами, два индивида, объединимся на основе этой концепции, то им нас не победить, — Мякин специально обозначил свою мысль как концепцию — ему показалось, что тощему понравится такое непростое слово.
— Мне понятна ваша мысль, — неожиданно громко произнёс тощий, а затем, подойдя к Мякину вплотную, прошептал: — Вы специально это сказали, чтобы их ввести в заблуждение. Я вас ох как понимаю!
Он хотел ещё что-то сказать, но почему-то с испугом взглянул на дверь, замолк и тихонько лёг в постель, закрыл глаза и, помахав рукой Мякину, вроде как прощаясь с ним, затаился.
Мякин долго лежал с открытыми глазами и хотел было встать и выключить общий свет, но решил не тревожить тощего и остался лежать в постели. Остаток ночи он провёл в раздумьях о смысле своего существования, вообще о смыслах и, конечно же, о тощем, который то ли притворялся, что спит, то ли на самом деле наконец-то под утро уснул самостоятельно, без укола.
Серый рассвет Мякин встретил с некоторым облегчением — первая клиническая ночь наконец-то закончилась. Мякин тихонько встал, оделся, выключил свет. Тощий лежал не шевелясь в той же позе. Мякин на цыпочках прошёл в туалетную комнату, помылся и вернулся в палату. Тощий продолжал лежать в том же положении. Мякин подошёл поближе — тощий не дышал.
Мякин хотел пощупать у тощего пульс, но испугался, бросился к двери и громко забарабанил в неё. Через несколько минут отчаянного мякинского стука дверь отворилась и заспанная медсестра появилась с равнодушным вопросом:
— Что тут у вас?
— Он умер, — прошептал Мякин, указывая рукой в сторону тихо лежащего соседа.
Сестра по-деловому подошла к тощему, пощупала пульс на руке, на шее, осмотрела лицо и молча удалилась. Мякин остался с мёртвым соседом наедине. Он осторожно подошёл к тощему и внимательно посмотрел ему в лицо. Худое лицо было спокойно, словно сосед на минуточку прилёг отдохнуть.
«Мы диалог так и не закончили, — подумал Мякин. — Вы почти согласились со мной, что надо спать по ночам. Вот и уснули навсегда».
Мякин долго не мог оторваться от созерцания мёртвого соседа, и мысли мякинские витали рядом с неподвижным телом тощего. Мякин тихо размышлял:
«Почему так получается: в жизни не очень-то разглядываем друг друга, а потом пытаемся найти что-то такое недосказанное в мёртвом выражении лица, словно о чём-то недоговорили, недодумали, остались наедине с самим собой».
Дверь с шумом открылась, и в палате появились две молоденькие девчушки в белых халатиках, с каталкой. Они накрыли тощего простынёй, завязали узлы за его головой и внизу, как бы завернув его в кокон, ловкими движениями поместили тело на каталку и увезли навсегда уснувшего соседа в неизвестность.
Мякин остался совсем один, как всегда невыспавшийся, с шумом в голове. Через час принесли завтрак: каша, варёное яйцо, чай, хлеб. Потом, уже после девяти часов, появились седой доктор с молодой помощницей. Доктор осмотрел Мякина, молоточком постучал по его коленкам, заставил Мякина следить глазами за докторским пальцем и в конце осмотра спросил:
— Как прошла ночь?
— В диспуте, — ответил Мякин.
Доктор удивился, взглянул на помощницу, та что-то тихо сказала ему.
— Ах да, — ответил доктор. — Беспокойный был пациент.
Мякин подумал про себя: «Так просто: “беспокойный был пациент”», — и спросил:
— От чего он умер?
Доктор задумался и уклончиво ответил:
— Помимо всего, сердечко у него пошаливало.
Мякин в знак понимания кивнул.
— Итак, — продолжил доктор, — мы вас всесторонне обследуем — посмотрим, что же у вас за причина такая бессонницу вызывает? Я думаю, недельки за две управимся.
— Что вы имеете в виду, когда говорите: «управимся»? — недоверчиво спросил Мякин.
Доктор по-дружески улыбнулся и ответил:
— Вы, наверное, волнуетесь. Так я вам отвечу, что ваша бессонница лечится. Это не такая уж страшная болезнь. Сдадите анализы, получите квалифицированное лечение, а по поводу времени я сейчас точно вам не отвечу.
Доктор обратился к помощнице и дал ей указание:
— Пока пациент обследуется, подберите ему нечто успокаивающее для сна, расслабляющее. Да, кстати, нового соседа ему поселите поспокойней, без диспутов.
Доктор собрался уходить и машинально спросил:
— Какие будут к нам вопросы? Может быть, пожелания?
— Пожелания? — ответил Мякин. — Пожелания будут. Он осмотрел палату
