любовь не на всю жизнь. И что редкий мужчина удовлетворяется одной женщиной. Так и случилось. Никакой трагедии. Делаем выводы и идем дальше.
– И где ты сейчас живешь? Если вы расстались?
Сашка пожала плечами.
– Там же, где и жила. Фома съехал с нашей съемной квартиры. Перебрался к своей новой девушке, которая не намерена выпускать его из своих цепких ручек. Оставил жилье в моем полном распоряжении.
– Но тебе же наверняка дорого снимать его одной. Саша, почему бы тебе не вернуться к маме? Давай мы с Таганцевым поможем тебе переехать, пока она в своем санатории. Я уверена, она будет только рада. Тем более, что помощь с ребенком ей пригодится.
– В этом-то все и дело, – все так же глухо сказала Сашка. В голосе у нее плескалось отчаяние. – Все дело в ребенке, Наташа. Я не могу вернуться к маме. Так что буду жить там, где живу. Как-нибудь осилю платеж.
– Ты ждешь, чтобы Фоме было куда вернуться?
– Нет. Он не вернется. Точнее, теоретически он может захотеть это сделать, но я его не пущу.
– Саша, может, не надо так сгоряча рубить, – предположила Натка. – Каждый человек имеет право на ошибку. Может, у него не сложится с этой девицей, и он поймет, как много потерял. Твоя мать, вон, тоже сгоряча рассталась с Мироновым, а теперь жалеет. Я точно знаю.
– Виталий мою мать не предавал. Он поступил необдуманно, но в силу имеющихся у него представлений о жизни, и при этом искренне хотел сделать ей хорошо. С Фомой все по-другому. Он влюбился. Причем сильно. Я же вижу. У него от Аэлиты крышу снесло. Он, когда мы в кафе встретились, даже не пытался отговариваться, юлить и что-то придумывать. Он даже облегчение испытал от того, что я теперь все знаю. И съехал назавтра. Нет, обратно я его не пущу.
– Погоди, так что, у Фомы теперь роман с Аэлитой Забреевой? Но вы ведь подруги. Хотя что это я. Когда это чему-то мешало? Чаще всего именно так и бывает. Банальнейшая история.
– Да. И от этой банальности тошнее всего, – призналась Сашка.
– Только я все равно не понимаю, почему ты тогда не хочешь вернуться к маме. Или ты так и не смирилась с ее решением оставить ребенка? Не хочешь возиться с малышней и слушать детский плач по ночам?
Натка, хоть и невольно, но отметила Сашкин эгоизм. Чего удивляться, если девочка всю жизнь росла единственным ребенком? Хотя Лена всегда помогала младшей сестре с Сенькой, так что к наличию «конкурентов» Саша относилась с пониманием. Да и с Настенькой здорово помогала, особенно в первые трудные месяцы, когда они с Таганцевым забрали дочку из детдома и еще притирались друг к другу.
– Наташа, не говори глупости, – Сашка досадливо сморщила нос. – Дело не во мне. Это мама не хочет возиться с малышом и слушать детский плач по ночам. Так что она приняла решение не оставлять ребенка.
– Как это? – искренне не поняла Натка.
– Этот пансионат, в котором она живет, специализируется на мамашах, которые вынашивают и рожают здорового ребенка, а потом отдают его на усыновление в приемную семью.
Натка озадаченно посмотрела на племянницу. И придет же такая чушь в голову.
– С чего ты это взяла?
– Наташа, в этот пансионат с другой целью не ездят. Ты посмотри, сколько там проживание стоит. Тридцать с лишним тысяч рублей в день. Откуда у мамы, по-твоему, могут быть такие деньги?
– Сколько? – не поверила своим ушам Натка.
– Вот то-то и оно. Я их сайт внимательно изучила. Там, конечно, про суррогатное материнство и отказ от ребенка ни слова, только про обслуживание на эксклюзивных условиях. Но я-то уже взрослая, умею читать между строк. Разобралась, что к чему. Так что маман вернется оттуда без ребенка. И слышать, как она мне врет в глаза, что с ним что-то случилось, я не хочу.
– Саша, ты понимаешь, что этого просто не может быть! – закричала Натка. – То, что ты рассказываешь, может касаться кого угодно, только не Лены! Если бы она категорически не хотела ребенка, то просто пошла бы на аборт. Тоже мне проблема. Да я это делала несколько раз…
Она поняла, что в запальчивости сболтнула лишнее, и прикусила язык.
– Наташа, в том-то и дело, что мама – не ты. Она бы не стала убивать живое существо. А вот отдать его в хорошие руки, почему бы и нет?
– Ты так говоришь, как будто речь идет о щенке или котенке.
– Наташа, мама все решила. Я не просто так думаю, я это точно знаю, потому что после того, как у меня зародились первые подозрения, я заехала домой и нашла ее договор с клиникой, в которой она наблюдается. Он трехсторонний. Некая семья, выступающая инкогнито, обязуется оплачивать мамино наблюдение в «Райском плоде», пребывание в «Яблочном спасе» с момента выхода в декрет и до родов, а также платные роды и недельное восстановление после них, включая лечение после любого осложнения. Клиника обязуется предоставлять всем сторонам объективную информацию о состоянии плода, а потом новорожденного, а мама – подписать согласие на усыновление ребенка после его рождения в пользу этой семьи, фамилию которой она узнает только перед процедурой подписания, а в противном случае оплатить всю стоимость оказанных ей услуг, а также штраф за отказ от написания согласия в размере одного миллиона рублей.
– Я тебе не верю, – прошептала Натка.
– Там суммарный долг составит около трех миллионов, даже чуть больше. Как ты думаешь, откуда моя мать может собрать такие деньги, если не планирует действительно отказаться от малыша?
Натка чувствовала себя так, словно ее ударили по голове тяжелым пыльным мешком. Нет, Сашка что-то путает. Ее старшая сестра, правильная до кончиков ногтей федеральная судья Елена Кузнецова, просто не в состоянии совершить такой чудовищный поступок. Она так помогала им с Таганцевым в процессе удочерения Настеньки! Слова ведь не сказала, что это чужой ребенок с не очень хорошей генетикой. И сама полюбила Настеньку как родную. И она после этого сможет отдать своего малыша в чужие руки? Практически продать? Да не может такого быть. Но договор! Сашка говорит, что видела его.
– Поехали, – решительно заявила Натка, отставляя чашку с недопитым кофе и вставая из-за столика в кафе.
– Куда? – не поняла Сашка.
– На квартиру твоей матери. Я должна увидеть этот договор своими глазами.
Всю дорогу до дома сестры Натка молчала. Опять привычный мир рушился и летел в тартарары. Только у них с Костей все наладилось, так
