вскинул меч, готовясь одним сокрушительным ударом покончить с молодым князем. Однако, в горячке боя, он перестал смотреть себе под ноги, за что и поплатился – его сапог поскользнулся на мокром дереве и князь зашатался, пытаясь сохранить равновесие. Дражко тут же воспользовался представившейся возможностью – выхватив здоровой рукой кинжал, он с отчаянным криком вонзил его в грудь владыки велетов. Разошедшиеся кольца кольчуги поддались и нож, пронзив одежду, мясо и кости, нашел сердце старого князя. Драговит, покачнувшись, расхохотался в последний раз и рухнул в кровавую грязь во внутреннем дворе крепости.
Увидев смерть своего князя, велеты горестно закричали, тогда как союзные им варны и вовсе дрогнули, смешав ряды. Ободриты же громкими криками приветствуя месть Дражко, с новыми силами обрушились на врага. Вот затрещали и рухнули ворота и осаждавшие вломились в крепость. Сам Дражко, выхватив из рук знаменосца знамя с Соколом, метнулся к сторожевой башне. В следующий миг кровавое знамя Сварожича рухнуло в грязь, а на его месте, как встарь, взлетел стяг ободритов.
-Зверин наш, братья! – вскричал Дражко, спрыгивая внутрь крепости. В следующий миг он уже отбивался от накинувшихся на него велетов. Ободриты ринулись на помощь князю и кровавая бойня закипела на узких улочках между возведенными в крепости домами.
Над головой Карла реяло треххвостое алое знамя с изображением шести сине-красно-жёлтых роз, пока он сражался в первых рядах войска из франков, саксов и фризов. Все они отчаянно штурмовали ворота под стягом с великаншей Хеорота. За их спинами метали камни и бревна осадные орудия, но даже они, осыпая стены крепости, не могли ослабить сопротивления северных язычников. Снова и снова войско франков шло на приступ, молотя тараном в ворота, карабкаясь на стены, чтобы схлестнуться с врагом – но каждый раз оказывались отброшены данами. Те же рубились как одержимые бесами, куда больше Карла страшась собственного предводителя, сейчас как никогда напоминавшего тех чудовищ, от которых он, якобы, вел свой род. Рыча и грызя окованный железом щит, Старкад, обуянный бешенством берсерка, с одинаковой свирепостью обрушивал свою секиру, как на врагов, так и на собственных воинов, вздумавших проявить малодушие. Каждый его удар разрубал человека пополам – казалось, неистовому ярлу неважно, сколько воинов нападают на него – все равно все они в считанные мгновения превращались в груду изуродованной плоти. Гора окровавленных трупов под стенами крепости почти сравнялась с земляным валом и франки, ошеломленные свирепостью датчанина, отпрянули, уверенные, что сражаются с самим Сатаной.
-Трусы, маловеры! - крикнул Карл, - неужели вы позволите язычнику и дальше глумиться над воинством Христовым? Кто из вас посмеет не пойти за своим королем?!
Голубые глаза гневно окинули опустивших лица франков и саксов, после чего Карл, презрительно сплюнув, сам двинулся к крепости. Оруженосца, осмелившегося ухватить его за руку, король в ярости чуть не зарубил, опомнившись в последний миг, он лишь презрительно отшвырнул его в сторону и зашагал к воротам. В двадцати шагах от крепости он остановился, пристально всматриваясь в стоявших на стенах данов.
-Я здесь, проклятый язычник, - крикнул он, вскидывая меч, - во имя Господа нашего, выходи, кровожадное чудовище, если ты веришь, что твой Водан дарует тебе победу. Пусть здесь и сейчас решится, чей бог сильнее – решится рукой одного из нас.
На миг наступила тишина – а потом со стены послышался клокочущий смех, больше напоминающий шум горного потока. Со скрипом распахнулась ворота и в них выросла исполинская фигура в черных доспехах и рогатом шлеме. За спиной Старкада угадывалось выстраивавшееся в боевой клин войско данов.
Внезапно над озером пронесся звук рога – тут же поддержанный восторженным ревом внутри крепости. Подозревая подвох, Карл все же рискнул обернуться – и замер, не веря своим глазам.
По озерной глади, с двух сторон к острову двигались корабли с драконьими головами на носах и квадратными парусами. Не дожидаясь пока суда причалят к берегу, с их бортов с воинственными криками, спрыгивали светлобородые воины в таких же доспехах и при таком же оружие, как собравшееся за спиной Старкада войско. Первым к берегу причалил корабль, на носу которого, с мечом наголо, стоял молодой дан с длинными светлыми усами на курносом лице. Его корабли шли по обеим сторонам наплавного моста, а по нему, оседлав черного коня и оглашая воздух воинственным криком, мчался молодой воин под кроваво-красным стягом Сварожича. Рядом с ним, тоже срывая глотку в яростном вопле, летела на белой лошади молодая женщина с выбивавшимися из-под шлема длинными русыми волосами.
Падение исполинов
Незадолго до вторжения франков с севера пришла радостная весть – конунг Дании Годфред примирился с Эйстейнном Жестоким, конунгом Гаутланда, сыном старого Харальда Боезуба. Тогда же, Люб, вместе с княгиней Властой, ее амазонками и частью собственной дружины отправился во владения побратима, чтобы уговорить его присоединиться к великой войне. Вместе с ним отправились и купцы Щетина, обещавшие Годфреду богатые дары в обмен на помощь велетам. Сам же Люб, от имени Драговита, пообещал конунгу данов земли ободритов, в том числе и богатый Рерик, на который давно облизывались северяне. Честолюбивый молодой конунг, только что подтвердивший датское главенство над гаутами и свеями, жаждал новых побед и новых захватов, поэтому легко дал себя уговорить. Вместе с набранным в Гаутланде войском он обогнул Ютландию, собирая по дороге отряды от всех подвластных ярлов. Тогда же к Годфреду присоединились и союзники из Норвегии. Объединенный норманнский флот вошел в устье Лабы и, поднявшись по ней,
