«о необходимости скорейшего снаряжения экспедиции в Китай с целью исследования этой страны в научном и торговом отношении». Ему вторил чрезвычайный посланник и полномочный министр в Пекине генерал-майор Влангали [440], который обращался в ИРГО целью получения от Общества предложений по кадровому составу экспедиций и конкретному плану исследования территорий Срединной Империи. Со своей стороны, он заручался о «готовности употребить все старания к облегчению условий таких исследований».
20 июля 1870 г. Пржевальский был «отчислен от должности старшего адъютанта Управление войск Приморской области с зачислением по Генеральному штабу» [441]. Исходя из своего нового статуса Пржевальский теперь мог смело всё своё время посвящать чисто научным исследованиям.
Вице-председатель ИРГО граф Литке отнёсся с интересом к предложению Пржевальского, но прежде чем выносить его на обсуждение в Совет, он воспользовался пребыванием в Петербурге генерала Влангали и на совещании обратился к нему за разъяснением подробностей этого проекта.
Литке поинтересовался у посланника, возможно ли отправить экспедицию из двух или более лиц? Каким путём и в какое время удобнее отправляться такой экспедиции, и встретит ли она одобрение посольства в Пекине? На это Влангали отвечал, что исследование северных окраин Китая представляет чрезвычайно важный научный интерес, – поэтому его нельзя не поддержать, и он лично обещает всеми силами содействовать успеху этого предприятия.
«Исследования эти, добавлял он, нам нельзя уступить другим и дать себя опередить в этой части Азии, как вследствие нашего географического положения по отношению к Китаю, так и потому, что нами предприняты уже были важные изыскания на северо-западном конце этой страны, в Тянь-Шаньских горах. Возможность проникнуть в настоящее время в землю Ордос, Кукунор, и верхнее течение Желтой реки определить положительно трудно…» [442]
Главным опасением была неспокойная обстановка среди магометан в этой части Азии. А значит в поездках, предпринимаемых по Китаю, многое зависело от самого путешествующего лица, и если он какими-либо действиями не возбудит против себя населения, то препятствия могут быть редки.
«Относительно времени года, в какое должна быть отправлена экспедиция я полагал бы, что лучше всего прибыть ей сухим путём в Пекин осенью. В течение зимы она подготовится, а весною отправится к месту исследования…В Пекине есть коллекции, собранные миссионерами в различных провинциях Северного Китая, а также имеется обширная библиотека» [443].
Можно было надеяться, что офицер соберёт точные сведения о мусульманской восстании, так как по плану его предполагали отправить в самый центр мятежа. События, происходившие в центре Китая, были не предсказуемые, и о них доносились лишь неопределённые слухи. На основании всей имеющейся информации Совет обратиться для содействия к Военному Министру Милютину ускорить экспедицию Пржевальского.
В завершении, члены общества, совместно с Пржевальским, приступили к обсуждению плана предстоящего путешествия. Особенное внимание обращалось на исследование экспедицией Ганьсуйской провинции [444], —ей советовали попытаться проникнуть до Кукунора.
В итоге: 20 июля состоялось Высочайшее повеление о командировании Пржевальского и Пыльцова на три года в Северный Китай и Монголию. Военное министерство, кроме прогонов до Кяхты и обратно и жалованья по чинам, ассигновало на экспедицию по 1000 р. в год «звонкой монетой». Кроме того, Географическое общество со своей стороны ассигновало также по 1,000 р. в год кредитными билетами и, наконец, Ботанический сад – по 300 р. в год [445]. Для вклада личных сбережений в путешествие Николай Михайлович пытался выручить деньги за имеющиеся акции, но у него не получалось.
Между тем Пржевальский старался закончить издание своей книги [446], и в тоже время интенсивно готовился к предстоящему новому путешествию. Одной из первых его забот было достать вполне хорошее ружье, на покупку которого он ассигновал 400–500 р. и обратился даже к знаменитому лондонскому мастеру Ланкастеру, так как считал необходимым иметь в предстоящем путешествии хорошего «верного друга».
В середине 1870 года Николай Михайлович приехал из Петербурга в Смоленск, чтобы проститься с матерью и с няней Макарьевной. 4 сентября Пржевальский выехал через Москву вместе с Пыльцовым и только к 10 октября, «прокатив на почтовых через Сибирь», как он писал, прибыл со своим спутником в Иркутск [447]. Здесь он получил из отделения банка 1000 рублей на экспедицию и стал улаживать некоторые «неприятные дела», которые по воле субъективных обстоятельств, описанных мною ранее, задержали его на некоторое время в этом городе.
В конце октября путники выехали из Иркутска по направлению к китайской границе. Для официального путешествия по Китаю нужно было оформить паспорт, как сейчас принято оформлять заграничный паспорт, документ в котором будет указан маршрут движения путешественников. Впоследствии, действительно, подтвердилась важность именно пекинского документа, так как он придавал путешественникам больший вес в глазах местного населения. Данная процедура планировалась состояться в Пекине. 6 ноября 1870 года путешественники прибыли в город Кяхту, расположенный у русско-китайской границы [448]. Отсюда начинался путь через степи Монголии в столицу Небесной империи – Пекин.
Впереди – Монголия и страна Тангутов
Дорогой в Пекин
От начальной точки путешествия Кяхты 17 ноября1870 г. до города Урги они преодолели 300 вёрст за неделю. Поместив свою поклажу на наёмных вьючных верблюдах, Николай Михайлович вместе со своим спутником Пыльцовым и легавой собакой Фауст отправился в далёкий путь.
Через насколько дней дальнейшего пути, впереди, на горизонте, показались неясные очертания горного хребта, по главному гребню которого тянулась Великая Стена. Прибыв в Калган, наши путешественники увидали здесь одно из чудес света, знаменитую китайскую стену, которая протянулась на громадное расстояние около пяти тысяч вёрст и с одной стороны уходила в глубь Манчжурии, а с другой – тянулась поперёк почти всей Монголии через верхнее течение Желтой реки и, как говорить, доходить до крепостиЦзя-юй-гуан в провинции Гань-су.
2 января 1871 года они прибыли в Пекин или, ĸаĸ его называют китайцы, «Бей-цзин» [449], – исходный пункт путешествия. Здесь они нашли самое радушное гостеприимство со стороны соотечественников, членов дипломатической и духовной миссий, и прожили почти два месяца на квартире, приготовленной для них генералом Влангали, снаряжаясь в предстоящую экспедицию. Сам город Пржевальскому не понравился. «Я ещё мало познакомился с самым городом, – писал он, но уже и первых впечатлении достаточно, чтобы безошибочно сказать, что это невообразимая мерзость [450].
Единственно, в чём он получил удовлетворение в Пекине – это то, что в китайском университете читали географию по его курсу, написанному в Варшаве. «Значит, – говорил он, – Варшавское юнкерское училище, по своему учебному курсу, стоить наравне с Пекинским университетом. Какая завидная честь»! [451]
Только благодаря содействию
