тяжелые.
– А вы?.. – спросила Валентина.
– Энрике Диас, директор Фонда Комильяса, а также член совета директоров Университетского центра.
– А, значит, тут по-прежнему есть университет? Мы думали, тут только культурный фонд, – сказал Ривейро.
– О да, уважаемый, здесь базируется Международный центр испанского языка и культуры, мы организуем в этом здании разные мероприятия, конференции, связанные в первую очередь с культурой Испании, разумеется. Проходите, проходите, – пригласил он, с некоторым трудом распахнув огромную дверь и пропуская их в просторный вестибюль, где полы были выложены изящной мозаикой, а потолок подпирали мощные колоны с цветочным узором на капителях.
Валентина и Ривейро молча проследовали за ним, поднялись еще по одной величественной лестнице, украшенной барельефами животных, и оказались на просторной площадке с кессонным потолком, на котором были вырезаны фантастические создания – перевернутый вверх дном Ноев ковчег. Энрике Диас не обратил никакого внимания на восхищение лейтенанта и сержанта и провел их в актовый зал.
Это было огромное прямоугольное помещение, с двухметровым цоколем из темной древесины и высоченными потолками, с галереей по всему периметру, вдоль которой тянулся фриз с росписью, изображавший вознесение Иисуса Христа. С религиозной символикой и роскошными барочными украшениями зала контрастировали современный прямоугольный стол в центре помещения, на котором теснились компьютеры, принтеры, колонки, клубились провода, а также плазменный телевизор последнего поколения в углу.
В зале находились двое мужчин, выглядевшие крайне серьезными и сосредоточенными.
– Познакомьтесь, это Марк Льянес и Паоло Иовис, члены совета директоров Международного конгресса спелеологов, – произнес Энрике Диас надтреснуто, но с явным облегчением, словно в их присутствии снимал с себя всякую ответственность за дальнейшие события. Тут он, кажется, осознал, что не знает имен визитеров.
Валентина, прочитав это по его лицу, поторопилась представиться и уточнила:
– Значит, вы – члены оргкомитета?
– Верно, – ответил Марк Льянес с едва заметным каталанским акцентом. – Правда, не хватает еще двух наших коллег, они сейчас в шатре, наблюдают за мероприятием.
– В шатре? – удивилась Валентина. – В каком шатре?
– В северной части кампуса оборудовали шатер для спелеоолимпиады.
– Для спелеоолимпиады? – Ривейро достал блокнот. Он вспомнил, что Сабадель рассказывал Валентине что-то такое по телефону.
– Это нечто вроде спортивных состязаний.
– Мы сейчас находимся в Большой семинарии, – вступил в разговор Энрике Диас, – тут проводятся конференции, совещания, ужины, все в таком духе. На территории еще три здания: Малая семинария, Высшая коллегия и Испаноамериканский павильон. Однако открыты только Большая семинария и Испаноамериканский павильон, который отремонтировали в прошлом году. Два оставшихся здания, к сожалению, в неважном состоянии и дожидаются реставрации. А поскольку участников конгресса изрядно, то пришлось соорудить шатер в северной части кампуса, со стороны моря.
Марк Льянес кивком поблагодарил его за объяснения и добавил:
– Вообще-то мы выбрали именно это место для проведения конгресса именно потому, что тут есть место для большого шатра. И как раз сейчас почти все участники там.
– Поняла, – кивнула Валентина. – Вот почему парковка заполнена, но не видно ни души. Господа, можно нам присесть?
Марк Льянес выглядел так, словно собирался немедленно отправиться в экспедицию: брюки-карго цвета хаки, горные ботинки, рубашка в мелкую красную клетку натянута на выпирающем животе, а взъерошенные волосы так и просят привести их в порядок. На вид ему можно было дать лет сорок пять. Валентина отметила цепкий умный взгляд. А вот Паоло Иовис, несмотря на спортивную одежду, выглядел столь элегантно, что, казалось, сошел со страниц модного журнала. В его внешности тоже наблюдалась легкая неряшливость, а морщинки в уголках глаз выдавали, что он ненамного моложе коллеги, однако благодаря подтянутой фигуре, рельефным мускулам и золотистому загару казался молодым человеком.
Сев, Валентина вдохнула и приступила к вопросам:
– Как вы понимаете, мы здесь в связи со смертью одной из участниц конгресса спелеологов, Ванды Карсавиной. Известно, что она приехала в Комильяс утром в субботу, была на средневековом бале, потом на ужине. Судя по нашим данным, она также обедала с вами в воскресенье, но никаких деталей пока нет. Не могли бы вы предоставить недостающую информацию?
– Разумеется, – Энрике Диас опередил Марка и Паоло, – именно поэтому мы вас и пригласили сюда, в актовый зал. Мы уже разговаривали с вашим коллегой, капралом Роберто Кармаго…
– Камарго, – машинально поправил Ривейро.
– Точно, извините, – Камарго. Дело в том, что и наш Фонд, и конгресс спелеологов вели фото- и видеосъемку всех событий, потому, возможно, по отснятым материалам вам удастся отследить передвижения сеньориты Карсавиной. Как раз в этом зале находится большая часть материалов.
– Отлично, – сказала Валентина, искренне обрадовавшись, что наконец-то в расследовании появятся конкретные видеосвидетельства.
– Но хочу вас предупредить, что участников больше тысячи, разглядеть сеньориту Карсавину в такой толпе непросто.
– Мы постараемся. Спасибо, что согласились предоставить нам материалы.
– Ну разумеется! Фонд Комильяса готов оказать следствию любое содействие, как же иначе. Но я бы попросил не слишком афишировать ее участие в конгрессе. Смерть сеньориты связана с Комильясом лишь косвенно, ее же нашли в Суансесе? – Энрике Диас явно нервничал, и теперь стало понятно, почему он был так любезен. – Понимаете, это событие, конгресс, очень важно для Комильяса, и нам не хотелось бы, чтобы из-за этого… этого печального, ужасного… э-э… происшествия на нас легла тень. – Он закашлялся.
Валентина молча за ним наблюдала. На лбу сеньора Диаса проступили капельки пота, хотя в помещении было прохладно.
– Не беспокойтесь, не в наших правилах поднимать шумиху. Но хочу предупредить, что убийцей Ванды Карсавиной может оказаться один из участников конгресса, так как именно здесь ее в последний раз видели живой. Она обедала с вами в воскресенье, а погибла вечером или ночью, и нам пока неизвестно, где она провела время после обеда. Однако прессу контролировать невозможно, а уж тем более заявления, которые могут сделать, например, другие участники конгресса. К тому же мы можем запросить видео и фото, которые участники делали на свои телефоны. – Она посмотрела на Марка, перевела взгляд на Паоло. – Так на конгресс съехалось больше тысячи человек?
– Именно так, – кивнул Марк. – Зарегистрировано тысяча четырнадцать заявок. Но некоторые приезжают не на весь конгресс, а на пару дней, иногда даже на день, на интересующие их мероприятия и доклады.
– Ясно. А где вы разместили столько людей? Это же безумие какое-то. – Она с улыбкой покачала головой.
– Да, и правда слегка дурдом. – Марк выдавил из себя подобие улыбки. – Если честно, полный хаос, но оно того стоит. Мы встречаемся раз в четыре года. Большинство участников живут прямо здесь, в Испаноамериканском павильоне.
Сеньор Диас, весь вспотевший от напряжения, вмешался снова, будто торопясь отчитаться:
– В этом павильоне могут разместиться до тысячи двухсот студентов, как я уже сказал, здание отремонтировали год назад.
– Полагаю,
