на этом фундаменте взросла лишь дружба. Не любовь.
Встретив Яна, я ни на мгновение не захотела открыться перед ним, воспринимая наши отношения как поединок, силу страстей и ума, чем подлинные чувства. Это обжигало, пьянило, делало меня вольной птицей, способной справиться с чем угодно. Положа руку на сердце, я смогла бы встать рядом с ним и построить будущее, полное противоборства и огня. Но хотела ли я этого? Или же во мне говорили эмоции дампира, желающего изведать всё и ещё немного сверху?
Взяв за руку Дардена, я ощутила иное. Родство разбитых сердец. Ту самую осторожность, что была и во мне. Недоверие. Опасливость. Страх. Мы лишь на секунду открылись друг другу, вновь прячась в панцири, но этого мгновения хватило, чтобы ощутить нечто, способное исцелить наши души.
И сейчас, обсуждая какую-то музыкальную группу, которая нам обоим нравилась, и договариваясь обязательно сходить на их концерт, я задавалась вопросом, о чём думает Дэн? Что он видит во мне? Правда ли всё то, что я себе напридумывала, или же он не так глубок, как мне показалось? Может он всего лишь вампир, вынужденный возится с дампиром ради своих интересов? Может Дарден просто хочет держать меня поблизости, опасаясь того, что я могу выкинуть?
Я гляжу, как он заворачивает на территорию Соррент, как здоровается с охранником, перебрасываясь словами о погоде и вопросом, где сейчас Елизавета. Такой спокойный. Надёжный. Уверенный. Все вампиры клана его поддерживают. Доверяют его спокойствию и не знают, что, на самом деле, он тяготится своим положением. Не знают, что он не желает становится следующим Хозяином и будь иной выход, он отказался бы от высокой должности, став обычным юристом клана.
Я смогла вытянуть из него эти мечты, просто потому что они лежали на поверхности. И единственное, что удерживало его от побега, от предательства идей своей матери, то самое неизвестное, та месть, которую он желал свершить против Конгрегации.
И вот интересно, а как он поступит, если узнает, что я здесь ради того, чтобы уничтожить его клан?..
* * *
Дэн собирался высадить меня у флигеля, однако ему позвонили по телефону. Притормозив на подъездной дорожке, он недолго переговорил, перебросившись незначительными фразами, пока не сказал:
— Хорошо, её сейчас привезут, — и завершил разговор.
На мой немой вопрос ответил:
— Звонили из резиденции Потентата. Ему уже доложили о случившемся в Конгрегации, так что он отложил свои дела и решил немедленно заняться твоим вопросом.
— Ты поедешь со мной? — спросила осторожно, а он покачала головой, прислонив мобильный телефон к своим губам, напряжённо размышляя о чём-то.
— У меня есть ещё дела на остаток ночи. Со дня на день приедет Офортос, нужно перепроверить кое-какие организационные моменты, так что тебя отвезёт Лео. Не беспокойся, всё будет хорошо.
Мне оставалось лишь кивнуть.
Спустя час я уже находилась в поместье Потентата на островном берегу реки. В отличии от обширной территории Соррент, это здание казалось крошечным, втиснутым в ряд других домов, принадлежащих посольствам зарубежных стран. Оно ничем не выделялось, имело всего два этажа и боковые пристройки с небольшим садиком спереди.
Аккуратный газон, невысокая решётка с калиткой, табличка, говорящая, что в этом поместье когда-то обитал какой-то важный дворянин, пара скамеек у входа, несколько узких колон. Всё чистенько, приглажено и совершенно умиротворённо. Никто и не скажет, что именно здесь проживает влиятельнейшая персона.
Лео высадил меня у входа, передав свою визитку, чтобы я могла вызвать его и вернуться в Цитадель. Немногословный, сдержанный и совершенно скучный вампир всю дорогу ворчал на Конгрегацию, посмевшую бросить вызов его клану. Я не нравилась ему. Будучи представителем старой формации, вампир считал меня диковинкой, сулящей одни проблемы. Однако он держал свои мысли при себе и вёл себя исключительно вежливо.
Постучавшись в дверь, мне открыла худенькая девушка в белом передничке старого образца. Она была зачарованным человеком, но, судя по поведению, из тех, кто поколениями служат вампирам. Представившись как Луиза, девушка сделала небольшой книксен, признавая неравенство между вампирами и людьми, и пропустила в дом.
Собственно, чего-то такого я и ожидала. Потентат, господин Август Патрицин, выходец из патрицианского клана, достиг девяносто восьми лет, сохраняя молодость вплоть до позапрошлого года, когда начали седеть его волосы и появились первые морщины. Теперь вопрос времени сколько ещё он проживёт, прежде чем смерть нагонит его и отправит в могилу.
Главным было то, что вампир сохранял трезвость ума и твёрдость памяти. Однако прожитые годы наложили отпечаток на его дом. Здесь всё дышало стариной. Проведённое электричество, шум канализационных труб в стенах, телефонная линия, даже интернет, атрибуты современности, включая камеры видеонаблюдения, — всё это, разумеется, присутствовало, чу́дным способом переплетаясь с более причудливыми вещами из далёкого прошлого.
Ярким примером служила та самая Луиза, что вела себя как гувернантка или служанка из девятнадцатого века. Она проводила меня в гостиную, предложила чай, кофе и кровь, даже ручку протянула, показывая, что здесь мне рады, раз предлагают отведать крови слуги.
Я согласилась на подогретый кувшин. У меня не было желания испытывать судьбу и пить из источника, а события прошедших суток намекали, что от дармовой крови не стоит отказываться.
Спустя четверть часа ко мне спустился и сам Потентат. Когда слышишь об угасании вампира, то представляется немощный человек в возрасте за восемьдесят, покрытый сетью старческих морщин с пергаментной кожей и блёклыми глазами. Тот, кто уже утратил смысл жизни, и существует по инерции, как медленно вращающийся вокруг земли спутник, готовящийся сойти с орбиты, чтобы рухнуть на планету последним ярким росчерком пера.
Однако вампиры стареют иначе. Процесс захватывает незначительными деталями, потом углубляясь и расширяясь, пока однажды он не заснёт вечным сном и организм не перестанет функционировать.
Первые симптомы — появление морщин. Но не таких, как у людей. Они напоминают паучью сетку, наброшенную на кожу вампира. Белая, тонкая, охватывающая всё тело. Ближе к концу сеть укрупняется, вампир чаще испытывает жажду, проявляются те самые мимические морщины, и в этот миг вампир впервые становится действительно похож на человека. Однако нет никакой скованности движений, старческой усталости или тяжести, сонливости или бессонницы. Сдаёт тело, но не разум.
И в этом проблема. Как мыслящее существо, никто не хочет смерти, особенно когда жизни была такой длинной, а могла и вовсе перейти в вечность. Кто же смирится с подлостью без борьбы? И они борются. Пьют кровь из источников, пьют кровь соплеменников. Иногда даже выходя на охоту за теми самыми вечными, что обманули смерть. Увы, но все эти шаги не
