вычеркнули из своих рядов! А что мне делать?! — всё больше заводилась я. — С моей спины даже превращение в вампира не вытравило их татуировку! Это настоящее безумие носить символ Коперника до конца своих дней! Она просто жжётся!
Высвободившись из рук Дардена, я вскочила с места и бросилась бежать. Очередной приступ нахлынул так внезапно, что закружилась голова от эмоций. Гнев, страх, презрение к самой себе, сожаление и даже жалость — такой жгучий коктейль взбудоражил мою кровь. Я не могла остановиться. Энергия настолько переполняла меня, что я с лёгкостью перепрыгнула с одной крыши на другую, хотя между ними было метров пять. И побежала дальше. Только ветер следовал за мной, пока я не застыла на краю последнего дома, за которым открывался пустырь и прекрасный вид на ночной город.
Обернувшись, увидела Дардена, легко перепрыгнувшего на последнюю крышу. Как только он оказался рядом, в глазах прочла — понимает. Прекрасно понимает мои чувства. От этого становилось больнее.
— Из-за них, из-за этой проклятой организации, я… — и я чуть не выболтала свою самую страшную тайну, о которой даже Ян не знал. Это было слишком больно и слова скомкались в горле. — Не прощу, никогда не прощу! Я найду способ…
— Нет, — оборвал Дарден, хватая за талию и спуская вниз. — Посмотри на меня и послушай внимательно. У нас с тобой одинаковая ненависть к охотникам. У каждого своя, но сердце одно. Так вот слушай. Их невозможно одолеть, просто пожелав. Сунешься — убьют. И ни один вампир не встанет на защиту. Конгрегация ревностно следует договору. Даже в такой ситуации Севастьян не тронул тебя, хотя ему очень хотелось. Понимаешь? Месть придётся проглотить. Потому что жизнь важнее.
Я не могла с ним согласиться, но что-то подсказало — бессмысленно и пытаться его переубедить. Он в своей вере.
— Подожди. Просто подожди. Севастьян стар. И мало кто поддержит Бориса в Совете, как бы тот ни пыжился. Другие охотники более рациональны. Они заинтересованы в сотрудничестве с нами, как организация, что поддерживает Вуаль, а не охотится на вампиров. Чувствуешь разницу?
— Это же конец сути Конгрегации, — тихо ответила я. — Я не верю, что Севастьян этого не понимает. Не верю, что такие, как Валериан вымерли. Даже Арду, мой босс, призывал к более решительным действиям против вампиров. Они не отступят. А в миг, когда почуют перемены внутри семьи, просто развалятся и затеют кровавую войну.
— И тогда мы ударим со всей силой, — прошептал он на ухо. — Чувствуешь разницу между словами я и мы?
Я чувствовала кое-что ещё. Кое-что очень близкое, звучащее напротив. Биение его сердца. Такое медленное, спокойное. Он ничем не напоминал Яна. Он был другим. И ничего от меня не требовал, просто был рядом и смотрел так… Как же он смотрел? Как можно так быстро перейти от слов к чтению мыслей, к отблескам эмоций, плавающих в бездне его чёрных глаз?
Почему он завораживает меня? Почему я чувствую огонь, пробуждающийся в собственном сердце, когда запах его духов проникает в ноздри, отворяя закрытую дверцу моей сломанной души? Перед искренностью сложно устоять.
Дарден отдавал предпочтение морским ароматам. Низким, освежающе-резким, холодным, как северный ветер, что гуляет вокруг нас, обещая скорую зиму. А я расцветала, пылая жар-птицей, и он не мог не заметить перемену моего самочувствия.
Один взгляд заглушил адский коктейль, что разбушевался в моих венах. Другой — пробудил куда более яростное торнадо, сметающее всё со своего пути.
— Почему ты молчишь? — насторожившись, спрашивает Дарден, касаясь моего подбородка, чтобы увидеть яркость бирюзового океана в моих глазах. — О чём ты думаешь, Дари?
— Зови меня Ари, — прошептала я. — Пусть только ты будешь так меня звать.
— Но почему?..
И тогда я поцеловала его. Сама не знаю, что на меня нашло, но я не смогла остановиться. И просто ухнула с головой в эту пропасть, сокращая между нами расстояние. На миг я испугалась, ведь он не ответил, позволяя мне прижаться к нему всем телом, ощущая тепло его губ.
А потом Дарден перехватил меня, возвращая на бортик крыши, чтобы мы оказались на одном уровне, и сам впился в мои губы жарким поцелуем. Сладким, как тысяча сочных персиков, нежным, но, в то же время, опасным, ведь от жара выступили мои клыки, прокусывая нежную кожу наших губ, и окрашивая привкус поцелуя кровавыми оттенками.
________________________________
От автора: Буду рада вашим отзывам и комментариям!
Глава 15. Дикий вьюнок
Возвращаясь в Цитадель Соррент, меня мучил только один вопрос, задать который я так и не рискнула. Что такого сделали охотники Дардену, отчего он их так ненавидит? В его словах было слишком много личного. То, как он описывал будущее Конгрегации, говорило, что он лично планирует приложить руку к их уничтожению, будто иначе и быть не может.
По дороге к парковке, мы вновь разговорились. Чуть больше обсуждая будущее, чуть меньше прошлое. Я рассказала о странном поведении коронера на месте преступления, Дарден, попросивший называть его Дэном, пообещал разузнать поподробнее, что это за протокол такой.
Случившееся на крыше осталось между нами. Будто мы оба испугались поцелуя и вкуса крови. И, кажется, Дарден испугался сильнее, чем я, так как отпрянул, отворачиваясь, и как-то сгорбился, прося меня не приближаться.
Это было странно. Но продлилось недолго. Уже через несколько минут Дэн предстал вновь собранным, вежливым и спокойным. Он извинился за свой срыв, сказав, что отвык от таких страстных девушек, как я. Чтобы сгладить неловкость, он деликатно поцеловал меня в губы, а потом в щёки, замечая, что я краснею совсем как человек. И я рассмеялась. Впервые свободно, женственно, без всяких оков.
Такого со мной никогда не было. Я никогда не была осторожна со своими страстями. Я играла с ними, запрещая себе влюбляться, превращая это в игру, в подделку настоящих отношений, чтобы ничто в этом мире не могло меня ранить.
Как если бы накинула шаль между собой и остальным миром, запрещая себе по-настоящему сближаться с кем бы то ни было. Из-за этого ничего не вышло у нас с Грегом. Ему не нужна имитация любви, ему хотелось найти человека, с которым он будет дышать одним воздухом и думать в одном направлении. Я не смогла этого дать. Не смогла открыться, хотя мечтала, что именно он окажется тем самым, кто растопит моё сердце, скованное льдом той боли, что мне однажды причинили.
Не таясь, я объяснила ему, что произошло, и тогда он обнял меня, приласкал как ребёнка, но
