собой мобильным телефоном.
Поле и правда было труднопроходимым, и Ксения с трудом добралась до вышки и осмотрела ее.
Снизу к одной из опор был приклеен скотчем какой-то пакет. Ксения взяла его и вернулась к машине.
– Ну, что там? – взволнованно спросила Розалия Степановна.
Ксения разорвала пакет и достала из него мобильный телефон – точно такой же, как тот, что лежал за ограждением моста.
И этот телефон тут же зазвонил.
Розалия Степановна нетерпеливо схватила телефон, едва не выронив его в грязь, поднесла к уху и выпалила:
– Лена! Где Лена?
– Ищите, и обрящете! – ответил ледяной, безжизненный голос из трубки.
– Сколько можно издеваться надо мной? Я заплатила вам! Заплатила, сколько вы сказали! Что еще вам нужно? Верните мне дочь! Верните Лену немедленно! Где она?
– Идите за звездой, и найдете того, кто был обетован. Как было предсказано многие века назад, звезда укажет вам путь во тьме! И спеши, если хочешь успеть вовремя!
– Какая звезда?
Но голос уже затих.
Розалия растерянно уставилась в темноту, как будто и правда надеялась увидеть путеводную звезду, которая приведет ее к дочери. Однако небо было затянуто тучами.
Ксения осторожно взяла телефон у нее из руки и взглянула на экран. На нем высветилась карта навигатора, и на этой карте, к востоку от того места, где они находились, мигала яркая точка.
– Вот та звезда, о которой он говорил! – проговорила девушка. – И нам нужно поспешить!
Женщины сели в машину и поехали вперед по той же дороге – на восток, вслед за мерцающим на экране сигналом.
Казалось бы, чем ближе они подъезжали к источнику сигнала – тем ярче он должен был становиться, однако происходило обратное: с каждой минутой, с каждым километром, который они проезжали, мерцающий на дисплее телефона огонек хотя и приближался, однако становился все бледнее и бледнее.
Ксению это очень беспокоило, но она ничего не говорила своей спутнице – та и без того была на пределе, можно сказать – на грани нервного срыва. Теперь она уже не разговаривала с дочерью, она застыла на сиденье, глядя вперед на дорогу невидящими глазами.
Так они проехали примерно десять километров.
Огонек на экране был уже почти не виден, он слабо пульсировал, как будто едва бьющееся сердце умирающего человека, и вдруг дорога свернула немного влево, как бы огибая источник сигнала.
Ксения затормозила – теперь тускло мерцающий огонек был не впереди, а справа от дороги, причем очень близко.
Ксения выскочила из машины и вгляделась в темноту.
Справа от дороги земля плавно уходила под уклон, и в конце этого склона в темноте мерцало тусклое зеркало – круглое лесное озеро в оправе камышей. К этому озеру сбегала пологая тропинка, и Ксения побежала по ней, сжимая в руке телефон, на котором все еще мерцал едва заметный огонек.
Розалия Степановна устремилась было следом, но задержалась на спуске.
Через минуту Ксения остановилась у кромки воды и вгляделась в темноту.
Метрах в пятидесяти от берега на волнах что-то чуть заметно покачивалось.
Ксения пригляделась – и поняла, что это – лодка, борта которой едва выступают из воды.
А потом она поняла, что с каждой секундой эта лодка погружается все глубже и глубже и вот-вот совсем уйдет под воду…
Раздумывать было некогда.
Ксения бросилась в озеро, не раздеваясь, только сбросив на ходу ботинки и куртку.
Ледяная осенняя вода обожгла ее, от холода перехватило дыхание, но Ксения справилась с судорогой и поплыла к лодке.
Она чувствовала, что надолго ее не хватит, но старалась не думать об этом, а гребла и гребла, пока не ухватилась рукой за борт лодки, едва выступающий из воды.
Она перегнулась через борт и увидела, что лодка уже почти до краев наполнена водой, а в этой воде лежит молодая женщина с закрытыми глазами. Елена, кто же еще…
Она поняла, что произошло.
Похититель положил свою жертву в лодку и проткнул ее дно, чтобы лодка медленно, но неотвратимо наполнялась водой. Если бы они не успели, если бы протянули еще несколько минут – лодка утонула бы и Елена погибла, утонула в ночном озере…
Ну какая же сволочь этот Исайя, просто садист!
Ксения ухватилась одной рукой за борт лодки, а другой принялась подгребать к берегу. Силы ее были уже на исходе, мертвенный холод проник в каждую клеточку тела – но она гребла и гребла, войдя в какой-то транс. Лодка наполнилась почти до краев, Ксения следила только, чтобы голова Елены находилась над водой.
Она уже почти не чувствовала своего тела, в глазах начало темнеть, перед ними поплыли радужные круги – и в этот миг кто-то схватил ее за плечо и вместе с лодкой подтянул к берегу.
Ксения подняла глаза и увидела, что Розалия Степановна вошла в воду по колено и тянет ее на сушу.
Значит, здесь уже мелко…
Ксения с трудом поднялась на ноги, вдвоем с Розалией они подтащили лодку так близко к берегу, как смогли, а потом на пределе сил вытащили из нее бесчувственное тело Елены.
Розалия Степановна прижала ее к себе и запричитала:
– Бедная моя девочка! Лена, Лена, очнись! Я здесь! Доченька, не оставляй меня!
– По… погодите! – с трудом проговорила Ксения, у которой от холода зуб на зуб не попадал. – Ну-нужно ее немедленно ра-раздеть и растереть, а то она умрет от пере… переохлаждения!
Сама она тоже, трясясь от озноба, торопливо стаскивала с себя мокрую одежду.
Надо отдать должное Розалии Степановне, приступ паники у нее прошел быстро, она тут же собралась и стала раздевать Елену.
Мокрую одежду бросили тут же, на берегу. Из сухого у Ксении осталась куртка и ботинки. Куртку она отдала Елене, сама же нашла в багажнике плед и старый спортивный костюм, который водитель надевал, когда пылесосил салон машины.
Валялись там еще шерстяные носки с драными пятками, которые тоже надели на Елену.
Затем все трое залезли в машину, и Ксения включила на максимум печку.
Скоро в машине стало невозможно дышать, но Ксению все еще бил озноб. Розалия Степановна тем временем растерла дочь остро пахнущей жидкостью из фляжки, которую на всякий случай взяла с собой, и завернула ее в плед, который лежал в багажнике.
– Что это? – Ксения повела носом. – Водка?
– Настоянная на калгане. Еще бабушка моя так делала, считала, что от всех болезней помогает. Выпей, а то простудишься!
Ксения выпила большой глоток коричневой крепчайшей жидкости, немного влила в рот Елене.
Елена поперхнулась, застонала и открыла глаза.
– Мама? – пролепетала она удивленно. –
