его с ума. Я видела, чего ему стоило сдерживаться, чтобы просто не разорвать на мне одежду и не накинуться, будто изголодавшийся зверь. Через несколько секунд моя футболка полетела в сторону. Он нежно дотронулся до сосков прямо через бюстгальтер. Снова поцеловал и посмотрел на грудь. Щеки от смущения запылали. Захотелось прикрыться, но Максим поднял на меня потемневшие от желания глаза.
— Ты прекрасна, — сказал он и расстегнув бюстгальтер припал губами к правому соску.
Я вздрогнула, обхватывая коленями его бедра. Господи, как же это приятно, как восхитительно. Мои руки коснулись обнаженной кожи возле пояса его брюк, и он содрогнулся, словно в агонии. Поцеловал второй сосок. От испытываемого наслаждения я выгнулась ему навстречу. Максим продолжал целовать грудь, живот, снова грудь, плечи, шею, щеки, губы. Сильные, крепкие руки гладили мое тело, сжимали бедра. Сквозь ткань джинсов, я чувствовала его твердую возбужденную плоть.
— Я буду целовать тебя везде, где только захочешь, — прошептал он.
Его рука медленно спустилась вниз и легла между моих ног. Он начал гладить меня.
— Максим, — вырвалось из горла. — Максим.
— Знаю, — усмехнулся он. — Не так быстро.
Колдун расстегнул джинсы и запустил руку под трусики. Пальцем мягко раскрыл нежные складки и дотронулся до пульсирующей точки. Я тут же отозвалась на прикосновения. Не соображая, что делаю, прижалась к его руке испытывая колоссальное, неземное, острое удовольствие, которого становилось все мало.
Я потянулась к нему, и мы снова поцеловались. Неожиданно он отнял губы и замер. В теперь уже синих глазах я прочла нетерпение, но Максим почему — то оторвал от меня руки и уперся ими в ковер, нависая надо мной.
— Ты точно этого хочешь?
Я кивнула. Максим застонал от облегчения и снова прижал меня к себе. Поцеловал шею, нежно прикусил мочку уха. Его дыхание согревало мне кожу. Максим начал снимать с меня джинсы, захватывая трусики и через мгновение опустился, мягко раздвигая мои ноги. Сам уже был без одежды. Он проник в меня осторожным толчок. От внезапной острой боли я дернулась, прикусив губу, на глазах выступили слезы и Максим замер.
— Скоро пройдет, — прошептал он, нежно целуя лоб.
И еще раз вошел, но уже во всю длину. Подождав, когда мое тело немного привыкнет к нему, Максим начал медленно двигаться. Боль постепенно утихала. И я невольно стала отвечать его толчкам, позволяя проникнуть еще глубже.
В этот момент мир уменьшился до нашего дыхания, до звуков поцелуев. Огонь в камине освещал наши сплетенные тела, пушистый ковер стал нашей постелью.
Мне казалось, что я воспаряю все выше и выше. Волны наслаждения пронизывали тело, с губ срывались стоны до тех пор, пока я не содрогнулась в подступающем пике. «Я больше не могу! Я не вынесу!» И меня пронзил оргазм, сведя тело судорогой, заставив дыхание вырываться сильными порывистыми толчками. Максим сделал еще движение и уронил голову на грудь снова и снова шепча мое имя, словно все другие слова были вдруг позабыты.
Через несколько минут он поцеловал мои искусанные от наслаждения губы.
— Мы убежим, Оля. Убежим туда, где никто нас не знает, — горячо зашептал он.
Его слова не сразу до меня дошли. Разве можно после того, что произошло во что — то вникнуть.
— Я сотворю заклинание невидимости, сотру следы, Оля. Мы растворимся в мире, как капля в море, и Дима никогда не сможет нас найти.
— Что? — выдохнула я, не совсем понимая, о чем именно он говорит.
— Мы спрячемся от всех. Будем только ты и я. Поедем в любую страну, какую скажешь.
Он наклонился, но я остановила его, поддавшись назад.
— Ты серьезно?
— Да, — кивнул он.
— Максим… — я смотрела на него и искала любой намек на шутку, но его лицо оставалось серьезным. — Я… не могу.
Как вдруг на меня накатил дикий страх.
— Боже, что мы наделали!
И не просто страх, а ужас, который сковал мое горло, парализуя голосовые связки. Перед глазами замельками черные строчки договора. А в ушах зазвенел пропитанные гневом голос: «Я превращу твою жизнь в мучительный ад… Заберу все, что так тебе дорого и важно…».
— Не бойся, все решится, — Максим хотел поцеловать, но я оттолкнула его и в панике потянулась к вещам.
— Конечно решится, — произнесла с горечью. — Только не в мою пользу. В принципе, можно сразу повеситься. Сделаю Диме одолжение.
— Да нет, убивать своими руками гораздо приятнее, — усмехнулся Максим натягивая брюки.
— Тебе смешно?! — порывисто одеваясь, я рассердилась и метнула в него хмурый взгляд.
— Нет, — колдун спокойно поднял с пола рубашку, встряхнул ее. — Но я бы повторил, — и покосился на меня с веселыми искорками в глазах.
Я замерла, прижав к себе футболку.
— Ты что вообще не переживаешь?
— Нет, мне же не дано, забыла?! — Максим перекинул рубашку через плечо и скрестив на груди руки, самодовольно улыбнулся.
— Не начинай, — покачала я головой, но движение получилось неуверенным. — Мы уже выяснили, что ты умеешь чувствовать. Я, конечно, могу немного преувеличивать, все-таки ты говорил на фоне Димы всегда будешь выглядеть благороднее и мне нужно смириться с его темными тараканами…
— Я такое говорил?
— Да, ты еще просил не разделять вас, что-то про черное и белое о невозможности существования одного без другого, в общем, я отвлеклась, так вот если бы тебе действительно было все равно, ты бы не предложил убежать. Не обманывай себя, Максим… или меня.
Я замолчала. Быстро надела футболку и огляделась в поиске ботинок, которые с меня стремительно сняли и откинули, как и другие части одежды в сторону. Но от данного занятие неожиданно отвлекло жжение на запястье. Посмотрев на руку, я увидела, что татуировка светилась, стремительно превращаясь в раскаленный рисунок. И чем ярче горело клеймо, тем сильнее оно прожигала кожу, отчего боль становилась нетерпимой.
— Что происходит? — выдавила я, падая на колени, сдерживая слезы.
Твою же мать, эти огненные пернатые мне сейчас проделает дырку.
— Максим? — проскулила я, прикусывая губу, тут же чувствуя во рту металлический привкус. Еще чуть-чуть и закричу.
Было нереально больно.
— Сейчас пройдет, — явно обеспокоенный колдун, опустился рядом и положил ладонь на пылающий узор.
Он закрыл глаза и растягивая слова что-то произнес. Язык мне не был знаком, но он сработал. Тату перестало накаляться, отчего я испытала бесконечное облегчение и с глубочайшей благодарностью уткнулась в его обнаженное плечо. Вскоре ушло и жжение.
— Что это было? — спросила я, прижимаясь к теплому телу. — Проклятье?
Максим вздохнул и обняв за талию подтянул к себе. Я подняла голову и вдруг поняла, что сижу у него на коленях
