в ее.
Служительница снова что-то быстро зашептала нараспев, и внезапно резанула по моим пальцам. Вскрикнула от неожиданности, кровь моментально закапала в чашу. Ранки жгло ужасно, но Зарайя и не думала отпускать мою руку. Продолжала петь, следя за каплями, стекающими вниз. Наконец, она замолчала, отпустила меня и даже какую-то тряпку протянула. Завернула пальцы, надеясь унять кровь поскорей. Служительница тем временем внимательно рассматривала кровавые разводы на поверхности жидкости. Странно, алые ручейки не смешались и не опустились на дно. Напротив, они самостоятельно двигались, образуя затейливые узоры.
- В храм не ходи. Ни сейчас, ни когда-либо ещё. Брачной клятвы не вижу, не давала ты ее. На тебе печать принадлежности. Не так прост отец твоего ребенка. Знаешь, не знаешь - дело не мое. Но не ищи его, младенцем не привяжешь такого. А ваш брак расторгнуть может только он, своей волей. До этого момента поостерегись любых отношений с мужчинами. Бывший все знать будет.
Я и сама о последнем догадывалась, но услышав, вздрогнула. Значит, знает, что Том рядом. Но никак не реагирует. А когда-то убить его обещал...
- Что же мне делать? Парень в храм тянет, тетя причитает, что так лучше будет. Я уже и вместе быть согласилась. Пусть и без брачных клятв.
Рука болит, в голове полная сумятица. Ответ я получила, а дальше-то что?
- Тете правду скажи, - Зарайя снова заглянула в чашу. - Поймет она, вижу. Хоть и поверит не сразу. А парню наоборот ничего не говори. Смирится через время.
- А парень… Не любит ведь?
Не смогла не спросить. Чувствую от Тома холодок какой-то, так и не поверила, что разлюбил дочь старосты.
- Не любит. Раны свои душевные тобой врачует. Не слишком разумно, держись от него подальше. Только друзьями можете быть хорошими. Мужа и отца из него не получится. Не готов, в облаках витает, дальше обмена клятвами не видит ничего.
Ранки перестали кровить, вопросы закончились. На душе мерзко, но надо уходить. Стану дальше спрашивать, боюсь, Зарайя лишнее увидит. Если уже не увидела.
- Никто не узнает. Ни твоих вопросов, ни моих ответов. Но и тебе лучше молчать, что была здесь.
- Я поняла. Спасибо.
Встала из-за стола, попрощалась и вышла из комнаты. Кое-как оделась, толкнула входную дверь.
- Ялка, проводи до рынка, - услышала голос служительницы.
Ее помощница вскоре выскочила из дома вслед за мной. Близко не подходила, но дошла до указанного места. Мне к этому моменту немного полегчало и я медленно добрела до собственного крыльца. От рынка совсем близко. Только заперев дверь, поняла, как устала. Как невыносимо устала от всего – от тайн Министра, навязчивости Тома, благожелательного давления тети Вэл. Даже быть беременной я уже бесконечно устала! Хотя все самое сложное по рассказам тетки только начинается. Пока еще сама могу надеть сапоги, но будущая ответственность гнетет. Каждое утро просыпаюсь с мыслями – как правильно поступить, чтобы моему малышу лучше жилось. И засыпаю с ними же. А теперь что? Самый простой путь обеспечить ребенка нормальной семьей и хотя бы номинальным отцом для меня закрыт. Только вот тете я ничего не расскажу. Она бы обязательно поняла меня, если бы поверила. Но нет ни единого шанса на это. Или нужно выложить все, от самого начала и до конца. Хотя и эта длинная история не прояснит, зачем Эшару было устраивать наш брак. Если я сама не могу ответить себе на этот вопрос, то кто в здравом уме поверит? Придется просто сказать, что служительница предостерегла от похода в храм с Томом. Точно – расскажу лучше про его душевные раны и идеалистические представления о браке. Тетя Вэл не очень жалует витающих в облаках мужчин. Она Тома быстро раскусит парочкой вопросов, и дело сделано.
Присела на лавку, развернула тряпку. Ранки все еще болят, но кровь окончательно остановилась. Вымыла руки, ополоснула лицо прохладной водой. Как же хорошо, с другой стороны. Хотя бы от Тома и его притязаний освободилась. И не из-за собственных капризов, а по совету знающего человека. Вечером попросила тетю выпроводить мужчин после ужина для важного разговора. И она сделала это, не задавая лишних вопросов. Потом спокойно выслушала все, что я посчитала возможным ей рассказать.
- Что за чушь, Майра?! – огорошила бурной реакцией.
Я, конечно, в курсе, что она, как и я, не особо жалует храмы и их служителей, но… Опешила от такого и просто молча смотрела на нее какое-то время. В общем-то, я сказала все, что хотела. Понятия не имею, что еще добавить.
- Ты что, не понимаешь? Это же шарлатанство чистой воды. Ты пришла с нежеланием выходить замуж, и эта мошенница в белом платочке сказала то, что ты хотела услышать. За твои же деньги.
- Все не так было…
- Неужели ты, правда, откажешься от такой выгодной партии, как Том, только из-за слов выжившей из ума старухи?!
- Да не любит он меня! – еще раз произнесла то, что стало неприятным открытием, хотя я и догадывалась.
- А ты его любишь? А кого ты любишь, Майра? Кого? Скажи мне.
- Тебя люблю. И ребенка.
Не думаю, что сейчас подходящий момент, чтобы рассказать о своих чувствах к Эшару.
- Тогда сделай это для тех, кого любишь! Служительница не рекомендует идти в храм с Томом. Ну, хорошо, не ходите. Ты и отказала ему в этом уже.
Настолько не ожидала подобного поворота, что не придумала ничего лучше, чем успокоить тетю согласием на что угодно и сбежать к себе. Как же мне достучаться до нее?
Глава 26.
С того дня все дома стало как-то не так. Тетя почти не разговаривала со мной. Набрала дополнительных смен и пропадала то на работе, то с любовником. Понимала, что все это она делает, чтобы не ссориться ежедневно, но обидно все равно было. Мужчины быстро почувствовали наш разлад, и ужины вчетвером прекратились. Том заглядывал через день минут на десять. Не знаю, что ему Вэл сказала, но он перестал мучить вопросами и своим обществом. Теперь я могла сама себя изводить целыми днями. Чувство вины буквально преследовало – тетя дала мне все, а я подвела ее. Как и собственного малыша. Он еще родиться не успел, а я уже выбрала ему судьбу безотцовщины. О том, что нас всех ждет беспросветная бедность и бесконечная работа, можно и не думать. Это само собой. Здесь
