блеяния, это вы меня на рулетик собрались пустить? Вы чего, совсем страх потеряли, мошкара обнаглевшая⁈ — молодой богатырь начал слегка закипать, ибо давненько никто в Мирграде и его окрестностях не смел так вставать у него на дороге.
— Ты смотри-ка, балакающий медведь, хы-хы!.. — прогундосил, шмыгая красным носом, ещё один из бандитов, что зашёл сзади.
— Ничего личного, здоровяк, но нам нужна твоя ряха, так что без обид! — нервозно прошипел тот лиходей, что заговорил первым, затем резко бросив своим приятелям: — Чего ждём? Пока отряд стражников мимо прокандыбает⁈ Наваливаемся на него!.. — с этими словами, пятеро разбойников с оружием наперевес кинулись на Ратибора.
Надо заметить, что хоть пятёрка лихих людей, напавшая на молодого великана, явно не впервой держала в руках топоры да мечи, но всё же профессиональными воинами никто из них не являлся, ратному делу у мастеров клинка никогда не обучался и техникой боя холодным оружием, соответственно, никакой не владел. В отличие от довольно оскалившегося Ратибора, который всегда выступал за любую рубку, ибо страсть как любил добрую схватку. Потому, быстро достав из-за пояса верных братиков, он с радостной улыбкой ринулся навстречу бросившимся на него громилам, слегка опешившим от такого развития событий. Первый из них рухнул с колуном в черепе, так и не успев понять, как его так быстро отправили к праотцам. Сноровисто выдернув из головы павшего бандита чекан, Ратибор тут же слегка отклонился в сторону, и палаш второго душегуба просвистел в паре сантиметров от рыжей бороды могучего богатыря, после чего с совершенно невероятной для своих размеров скоростью и ловкостью разъярённый витязь закружился в бою, раздавая удары направо-налево. Два его одноручных топора быстро сплели смертельную паутину для напавших на него незадачливых негодяев, слишком поздно осознавших, что найдут здесь лишь свою погибель. Последнему из разбойников Ратибор лихо снёс башку, синхронно ударив обоими колунами, как ножницами, мастерски выполнив этот не самый простой по технике исполнения приём. Схватка завершилась стремительно, не успев толком и начаться; меньше чем через минуту тела лихих людей в лужах собственной крови лежали на булыжной мостовой узкого Соловьиного проулка, где и состоялась неожиданная рубка.
— Это всё же было несколько личное для меня, ведь речь шла о моей головушке, так что тоже, надеюсь, без обид, — слегка разочарованно пробормотал Ратибор, присаживаясь над одним из тел и вытирая о его одежду лезвия братишек. — Жаль, что вас так маловато припелёхало сюда!.. Надеюсь, в следующий раз ваших друзей поболее подвалит… — присев на корточки, могучий воин быстро обыскал тела неудачливых охотников за лёгкой наживой, вскоре найдя то, что искал: мятое, заляпанное кровушкой письмецо. Быстро пробежав по его содержимому глазами, Ратибор нахмурился и, поднявшись, задумчиво убрал окровавленную записку в боковой карман своей куртки из буйволиной кожи.
— Что там случилось, Ратиборушка? — ставни двухэтажного неказистого домика, под окнами которого и произошла короткая битва, отворились, и на улицу опасливо выглянула уже довольно дряхлая бабулька, седьмой десяток которой близился к завершению. Подслеповато щурясь, она настороженно рассматривала место схватки, при этом всё ещё бодро шамкая беззубым ртом: — Эти ослы что, хотели тебя обобрать до нитки?
— Вроде того, Перенега, вроде того… — Ратибор не стал объяснять, что напавшим «ослам» нужны были отнюдь не его пожитки. Они заявились за куда большим кушем.
— Во дурачьё, а чего всего впятером припёрлись-то? Совсем ку-ку, что ль⁈
— Хороший вопрос, уважаемая! Как раз хотел поинтересоваться у этих лиходеев, совсем они ку-ку или не совсем ещё, да пришлые недотёпы внезапно закончились!.. Такое случается, когда малость увлекаюсь… М-дя!..
— Так ты сначала спрашивай, а потом бей, рыжий обормот, а не наоборот!
— Благодарю за ценный совет, Перенега! Запишу сейчас себе как памятку да в кармашек, что ближе к сердцу находится, положу, дабы не потерять…
— Вот-вот, запиши, милочек, запиши! Да на лобешке своём зарисуй ещё, чтоб уж наверняка!..
— У тебя там на кухне блинчики, случаем, не подгорают, о достойнейшая? А то, кажись, ты застоялась у форточки… Смотри, как бы не продуло!.. Погодка ведь отнюдь не шепчет!
— Типун тебе на язык, мишутка ты рыжекудрый! Годимиру, внучку моему, скажи, чтобы почаще заходил! А то совсем перестал навещать бабку древнюю!.. — Перенега сокрушённо покачала головой. — В карауле у князя на вратах стоит…
— Я знаю, почтеннейшая, знаю, где служит твой оболтус! Сегодня же шустрой ланью прибежит проведать, коль встретить доведётся…
— Благодарю, медвежонок! Всех благ тебе!..
— И тебе не хворать, досточтимая!
С этими словами Ратибор предпочёл по-быстрому ретироваться с места происшествия, пока старая Перенега не решила, что ещё не всё сказала и у неё есть свободных пара-другая часиков на поболтать да поёрничать. До княжьего замка оставалось всего ничего. Подойдя к терему Святослава, Ратибор кивнул поприветствовавшим его на входе стражникам и грозно пробасил, обращаясь к одному из них: — Годимир, ты чего бабульку свою ненаглядную расстраиваешь так, а? Чтобы сегодня же её посетил, а лучше — прямо сейчас! Заодно и пяток тел в Соловьином переулке приберите.
— Что за тела, Ратибор? — Годимир удивлённо уставился на рыжеволосого богатыря. — Что с ними случилось?
— Да пёс знает, что за тушки да что случилось! Солнечный удар, поди. Массовый…
— Какой солнечный удар, с утра ведь пасмурно⁈ Да и прохладно ещё для подобных казусов, весна как-никак…
— Много ты вопросов задаёшь, Годимир! Просто закопайте их где-нибудь подальше! И Перенегу навещай почаще! Ещё раз узнаю, что расстраиваешь её, — огорчусь! А если я огорчусь, то тебе тогда вообще тоскливо будет! Понял меня, олень ты неразумный?
— Яснее некуда, старшой!.. — воскликнул без особого энтузиазма Годимир, служивший под началом вспыльчивого исполина на Первой заставе и по привычке так его ещё иногда называвший. — Уже бегу…
— Ай, молодец! — Ратибор зашёл на территорию терема владыки Мирграда, где его на входе поджидал запыхавшийся княжий племяшек, прознавший, что могучий гигант маячит у ворот, и сразу примчавшийся встретить своего приятеля.
— Ба! Кто ента у нас тут? Ни много ни мало, сам Емельян Светлейший, его Ослепительнейшее Великолепие во всей красе меня встречает! Какая честь! Чего изволите, Ваше Вашество? Случилось что, ежели вы, аки червяк дождевой, выползли из своей норки в преддверии тёплых денёчков?
— Две новости есть, Ратиборушка, и обе — очень плохие! — затараторил спешно Емельян, пропустив остроту рыжебородого великана мимо ушей, что выдавало крайнюю степень
