(Как при заключении сего ещё не вышло обстоятельного аглинского известия о завоевании Мальты, то мы и представляем сообщить впредь историческое прибавление о Мальте)»[176].
Это сообщение «Политического журнала» нуждается в комментариях. В то время на Мальте голод сделал свое дело. 25 августа 1800 г. началось занятие Мальты англичанами, и 4 сентября 1800 г. французские коменданты вывесили на крепостных стенах белые флаги. На следующий день состоялась капитуляция. Гарнизон сложил оружие на приморской площади, и все были отправлены в Марсель как военнопленные, при этом с них было взято обязательство, вплоть до обмена на других военнопленных не воевать против Англии. К ним присоединили и всех изменников, которые перешли на сторону французов. Гражданское правительство и чиновники были отправлены в Тулон. Это двухлетнее владение Мальтой обернулось для французов весьма большими потерями.
5 сентября последний из французов сдался англичанам. Командор Александр Бэлл стал военным губернатором острова. И вот тут-то отношение России к Англии резко изменяется. Во второй половине 1800 г. последовал разрыв дипломатических отношений России и Англии, захват Мальты стал главной его причиной. И хотя английские дипломаты отрицали, что между Англией и Россией было заключено окончательное соглашение о Мальте, но вынуждены были признавать, что определенные обязательства перед Россией у Англии все-таки существовали.
Уже октябрьские немецкие журналы вовсю обсуждали эту тему. В российском «Политическом журнале» информацию перевели только для ноябрьского номера. Она была небольшая и озаглавлена « с Российской границы, от 8 ноября»:
«Теперь лишь получено известие, что Император на все аглинские корабли, в Российских гаванях находящиеся, наложил амбарго, и имение сей нации взял под секвестр, может быть за то, что агличане Гросмейстера Малтийского Ордена, Гомпеша, призвали в Мальту, когда, как известно, Император объявил себя Гросмейстером того Ордена»[177].
Но в декабре информацию дополняли новыми сведениями, правда, они больше походили на слухи:
«Россия
Главная причина огорчения и неудовольствия, Павла I-го против Аглинского правительства, основывавшаяся на его требования о занятом агличанами острова Мальте, подтвердилась подлинным объявлением в придворных ведомостях. Оно содержало то, что по причине занятия Мальты, произведенного имением Короля Великобританского, несмотря на его повторенные и королем неаполитанским подкрепляемые представления, он повелел наложенное на все аглинские суда в Российских гаванях амбарго до тех пор не снимать, пока не будут исполнены условия конвенции, заключенной в 1798 г. Негодование Павла I простиралось еще далее, и все аглинские матросы с разнащенных своих кораблей отведены были за несколько сот верст во внутренность Империи, а по некоторым известиям в Сибирь. Между тем прибыл в Рим известный барон Гомпеш, прежний Гросмейстер Малтийского Ордена, в намерении взять назад свое отречение от Гросмейстерства, и требования свои на удержание сего достоинства представить Папе»[178].
Анализируя опубликованные источники той поры, А. М. Станиславская указывает, что об этом совершенно определенно свидетельствует переписка английского посланника в Неаполе А. Пэйджета, командующего английскими войсками на Мальте генерал-майора Пигота и лорда В. Гренвиля. Этот вопрос иностранные историки, в особенности английские, старательно обходят. Как справедливо считает А. М. Станиславская, в их интересах было постоянно утверждать о том, что «притязания Павла на Мальту явились полной неожиданностью» для Англии, однако документы свидетельствовали, что это совершенно не соответствует правде[179].
Мальтийская проблема, по мнению А. М. Станиславской, была важным звеном целого комплекса средиземноморских и восточных проблем и занимала важное место во внешней политике Павла, и отойти от нее без борьбы император не мог. Но отсутствие достаточных военно-морских сил России в Средиземном море не позволило провести военные операции.
Однако на сей раз англичане предприняли всевозможные шаги, чтобы не допустить вступление русских сил на остров. Более того, адмирал Нельсон и английский посланник в Неаполе лорд У. Гамильтон тайно добились от неаполитанского короля Фердинанда (считавшегося сюзереном Мальты) обязательства никогда не отдавать остров какой-либо иностранной державе без согласия на то Англии. Между тем в российских правительственных кругах были твердо уверены в исполнении подписанной договоренности. Только узнав об этих закулисных действиях английских дипломатов, Павел I резко изменил отношение к своим недавним союзникам. Правительство Англии не допускало и мысли о присутствии русского флота в Средиземном море, мечтая, что только она одна будет там властвовать.
События в Австрии и политика Англии по отношению к Мальте стали раздражать Павла I, и вскоре австрийский посланник Кобенцель превратился из самых доверенных лиц во врага. Многие мальтийские рыцари стали подвергаться преследованиям, а приказания в 24 часа оставить Петербург только за то, что кто-то из них сделал визит Кобенцелю, стали традиционными.
О потере Мальты во Франции узнали в конце сентября 1800 г.
«Внутреннее состояние Франции. Достопамятности.
23 сентября 1800 г. В Париже прошел "Республиканский праздник". Вечером город был иллюминирован, театры наполнено людьми. Все пели или танцевали.
Весьма не кстати при таких сумятицах пришло известие о завоевании Мальты агличанами. Но скоро употреблена обыкновенная хитрость, противное впечатление подавить другими приятнейшими. Буонапарте велел своему брату Иосифу, и двум другим уполномоченным, поспейшнейше согласиться на все требования решившихся уже к отъезду Американских посланников. Таким образом, скоро заключен мир с Северною Америкою, и в тот самый день, когда потеря Мальты в «Ведомостях» была объявлена, дан был блистательный праздник о восстановлении мира с Американскими посланниками»[180].
Пришла информация из Лондона. В том же номере «Политического журнала» она была опубликована:
«Великобритания.
Наконец завоевание агличанами каменистого острова Мальты вознаградило напряжение многотрудного блокирования и осады. Важность сего происшествия, бывшего блистательнейшим действием Британского оружия в сем году, перевесила неудачу многих других экспедиций, и рушившихся покушений к высадкам. Взятие Мальты было уже подробно описано в особенной статье. Мы заметим только из формального донесения придворных лондонских газет, что победители нашли в гавани Валетте 2 мальтийские линейные корабля, каждый о 64 пушках, один фрегат, и 12 меньших судов. За несколько дней также перехвачен был ушедший из гавани французски фрегат Диана о 42 пушках, блокирующего эскадрой под командою капитана Мартеня. Два другие важные приза, отнятие коих обстоятельно описано в статье из Гишпании, были отрезанные агличанами от барцелонской рейды ишпанско-галландские фрегаты Эсмиральда и Лапац, каждый о 22 металлических пушках»[181].
