НАТО, рискующих своими жизнями ради хрупкого мира на Земле.
Нельзя, неправильно, несправедливо было бы лишать сотни и тысячи бойцов-героев невидимого фронта их заслуженного профессионального праздника. Ради одного человека, даже такого известного и славного как бывший глава советского правительства. Послушать Андропова, получалось, что Косыгин своей несвоевременной смертью оказывался чуть не виноват перед родной Коммунистической партией, перед КГБ и государством! Да, это больно, но семья Косыгина, верного и преданного сына партии, должна их всех понять, войти в их трудное положение.
"Вот именно, что преданного! — подумал про себя Джермен Гвишиани. — Преданного его ближайшими соратниками! Преданного всеми вами, подлецами!"
— Чего собственно Вы от нас хотите, Юрий Владимирович?
— Понимаете, Джермен Михайлович. В таком положении партия не может сообщить о кончине Алексея Николаевича ещё три дня. Пока не пройдёт субботний праздник. Иначе его придётся отменить, а это будет несправедливо по отношению к тысячам замечательных людей, не правда ли? И Вы должны мне дать слово, что не станете рассказывать публично о смерти Вашего уважаемого тестя западным средствам массовой информации, давать интервью, делать заявления для иностранной прессы… Вы готовы дать такое слово Политбюро ЦК?
Наступила тягостная минута раздумья. Гвишиани был припёрт Андроповым к стене (хорошо, что это был не Берия или Сталин! Те не припирали к стене, а ставили к стенке…). На открытое противостояние всей репрессивной машине Андропова и Брежнева он пойти не мог.
Зять покойника понимал, что Андропов мог бы и его самого, и его домочадцев элементарно изолировать на эти три дня. Не арестовывать, конечно. Не сажать в Лефортово. Сейчас не те времена. Но взять под своеобразный домашний арест или сослать их всех в какой-нибудь из домов отдыха ЦК или Совмина, или на далёкую госдачу под Москвой — под предлогом заботы об их же здоровье и необходимости отдыха, отключив там телефонную связь. Управления делами и ХОЗУ Совмина СССР и ЦК всё равно возьмут на себя все практические хлопоты с организацией похорон. Семье усопшего тут, так и так, делать ничего не придётся.
— Хорошо, Юрий Владимирович. Я поговорю с Людмилой. И я никому ничего говорить не стану, — с тяжелым сердцем пообещал молодой академик.
— Вы даете мне своё честное слово коммуниста? Я могу так и передать членам Политбюро ЦК?
— Да.
— И Вы поступаете как настоящий партиец, Джермен Михайлович! Партия Вам этого никогда не забудет!
Что поделать против кремлёвско-лубянского заговора?
После тяжёлого разговора с Андроповым, Гвишиани не вернулся обратно на работу во ВНИИСИ, а поехал сразу домой, где его с нетерпением и страхом ждала жена Людмила, которой он успел по телефону сообщить перед отъездом из института, что его срочно вызвали на личную беседу к Председателю КГБ СССР.
— Люся, ты была права. Эти сволочи не хотят объявлять о смерти Алексея Николаевича три дня, чтобы не испортить дня рождения Брежневу и Дня чекиста Андропову. Мало им отставки твоего отца в октябре, которая свела его в могилу! Теперь ещё и заслуженный траур хотят у него и у нас украсть. Андропов заставил меня дать ему слово, что мы никому ничего не скажем три дня.
— И ты дал?
— А что мне оставалось делать?!
— Ты прав. Как говорится, против лома нет приёма…
— Приёма? Погоди, какого приёма?
— Поговорка такая: против лома нет приёма, если нет второго лома…
Оба замерли на секунду и посмотрели внимательно друг другу в глаза, желая убедиться, что им пришла одна и та же свежая и спасительная мысль в голову. По мстительному огню в глазах жены Джермен Гвишиани понял, что не ошибся. Людмила Косыгина-Гвишиани думала о том же. Они были очень близкими людьми и давно понимали друг друга с полуслова.
Ещё две недели назад они получили, как обычно, приглашение в так называемый Спасо-Хаус, в резиденцию Посла США в Москве, на предпраздничный приём к мультимиллионеру Томасу Ватсону-младшему, у которого бывали давнишними, регулярными и желанными гостями. На само Рождество многие сотрудники посольства разъезжались по домам, и рождественский дипломатический раут устраивался неделей ранее — вечером 18 декабря 1980 года.
Из-за затянувшейся болезни и отставки Алексея Николаевича Людмила и Джермен сильно раздумывали, стоит ли ходить на приём к американцам. Сегодня утром после траурного известия, решили точно не ходить. Но после разговора с Андроповым положение изменилось. Теперь им представлялась великолепная возможность изящно и изощрённо отомстить кремлёвским старпёрам и, прежде всего, Андропову за их подлость в отношении Косыгина.
— Но я же дал Андропову и Политбюро слово, Люся! Честное слово коммуниста. Что никому ничего не скажу.
— И что ж с того? Это ТЫ дал этим ублюдкам слово, что ТЫ никому ничего не скажешь. Вот ТЫ никому ничего говорить и не будешь. А я никому никакого слова не давала. Эти сволочи мне даже не позвонили. Ни один! И у меня лично перед ними нет никаких формальных обязательств…
— Ты что-то придумала?
— Да, есть одна идея…
Глава 16 — Армянское радио
Срочное донесение агента ЦРУ.
На 18 декабря 1980 года у специального разведчика ЦРУ под глубоким прикрытием Билла Ренквиста были заранее намечена "моментальная встреча" с одним из его агентов — очень ценным источником американской разведки в СССР. Встреча была запланирована на 11.36. Шпион из США должен был лично принять от агента последние добытые им информационные материалы и, в свою очередь, передать ему деньги, инструкции и американские лекарства, которые было недостать в Советском Союзе. Это был большой, но просчитанный риск.
Дилетанты считают, что самой опасной операцией в разведке является добыча секретных сведений. И сильно ошибаются. Хорошо внедренному, подготовленному, дисциплинированному, обученному и надёжному агенту, как правило, не составляет особого труда собрать необходимые данные или сделать копии секретных документов, которые ему доступны по роду работы или его должности. Шпионские навыки, психологическая выдержка и специальная, закамуфлированная техника позволяют это делать даже в самых "режимных" местах, практически под носом у первых отделов и контрразведки.
Главная проблема — как эти копии быстро и незаметно передать за границу из-за советского "железного занавеса". И как незаметно получить от буржуазного эмиссара из-за кордона оплату предательского труда, оперативную шпионскую технику, дефицитные товары. Большинство шпионских провалов всегда было связано с проколами, нарушениями правил, халатностью и недоработками при проведении операций связи: закладками и изъятиями тайников, постановкой сигналов, явками и личными встречами.
Вспомните хотя бы наш самый популярный кино-сериал про Штирлица: на чём завалился супер
