составляет позитивные стороны деятельности Римского клуба.
В разное время действительными членами Римского клуба были академики Фёдоров, Примаков, Логунов, Садовничий (ректор МГУ), писатель Чингиз Айтматов. Почётными членами являлись Горбачёв и Патон. До 2012 года современную Россию в Pимском клубе в качестве действительного члена представлял профессор Сергей Капица.
Демократы обвиняли Римский клуб в том, что он является простой ширмой КГБ, прикрытием для кадровых шпионов и секретных агентов влияния Москвы на Западе. Славянофилы и совки обвиняли его в том, что именно он, через свои программы и институты, дал СССР когорту "сионистов", "масонов", "перестройщиков" и "младореформаторов", якобы специально разрушивших великую державу в угоду Западу.
Членкор и позднее академик Гвишиани, как член Римского клуба, совместно с лордом Цукерманом и М. Банди, станет в 1972 году организатором Международного института прикладного системного анализа (МИПСА) в Лаксенбурге (Австрия), председателем его научного совета. В 1976 года Гвишиани, с благословения Косыгина, станет также директором (и будет оставаться им в течение 17 лет) созданного под него Всесоюзного НИИ системного анализа ГКНТ и АН СССР (ВНИИСИ), который был задуман как советский филиал МИПСА.
По задумке институт должен был стать советской неформальной "фабрикой мысли", аналогом американской RAND Corporation. В институте не существовало рамок того, что можно было обсуждать, и практически отсутствовала идеологическая цензура.
"Институт был тесно вовлечён в процесс выработки решений в области стратегии экономической политики, в том числе в разработку долгосрочных программ развития Советского Союза. В институте была необычная для СССР свобода обсуждения экономической проблематики. На экономическом факультете МГУ представить её было трудно. За ту стилистику научных семинаров, которая была у нас, там бы профессора немедленно уволили с волчьим билетом", — вспоминал позднее Егор Гайдар, работавший в начале 1980-х годов во ВНИИСИ под руководством Шаталина, позднее исполнявший обязанности премьер-министра и работавший министром финансов РФ.
Вот только немногие известные сотрудники ВНИИСИ:
•Станислав Шаталин — замдиректора, затем советник последнего генсека ЦК КПСС и президента СССР Горбачёва, один из авторов программы "500 дней" совместно с Явлинским
•Пётр Авен — работал в одной лаборатории с Гайдаром с 1981 по 1988 год, затем был направлен в МИПСА в Австрию, позднее был министром внешнеэкономических связей в 1992 году, российский олигарх, один из акционеров банковской группы "Альфа".
•Борис Березовский — член-корреспондент АН СССР, скандальный российский политик и "олигарх", участвовавший в государственном перевороте и замене президента Ельцина на Путина, печально закончивший жизнь в эмиграции в Лондоне
•Виктор Данилов-Данильян — работал в институте со дня основания, заведующий лабораторией, был министром охраны природы и природных ресурсов РФ.
•Александр Жуков — работал в институте с 1978 по 1980 год, являлся вице-премьером в правительстве Фрадкова.
•Михаил Зурабов — аспирант в институте с 1978 по 1981 год, был председателем пенсионного фонда и министром здравоохранения РФ.
•Леонид Канторович — академик, лауреат Нобелевской премии по экономике.
•Владимир Лопухин — работал в институте с 1977 года, был министром топлива и энергетики РФ.
Но мы тут немного отвлеклись…
Вернёмся обратно в кабинет Андропова, где он встречался с академиком Гвишиани, зятем умершего Косыгина, в середине дня 18 декабря 1980 года.
Торжественное обещание.
Как и Андропов, Джермен Гвишиани тоже был великим лицедеем — иные не выживали в брежневской лживой, насквозь прогнившей и циничной системе. Он был вынужден затаить свою ненависть к давнишнему недругу и сопернику Косыгина Андропову после некрасивой истории с отставкой тестя. Он понимал, что теперь оставался во многом беззащитным перед всесильным главным чекистом, рвущимся к посту генсека ЦК КПСС.
Пока Косыгин являлся одним из первых лиц партии и государства, вся его семья входила в список неприкасаемых. За ними не могли следить чекисты, их не могли подслушивать опера госбезопасности.
Вернее, материалы слежки и подслушек на членов семей членов Политбюро, если таковые и получались, всё равно не могли быть реализованы ни в суде, ни в секретном производстве в КГБ. Они подлежали уничтожению по партийным инструкциям. И этим пользовались: и распутная дочь Брежнева Галина, и её супруг — мздоимец Чурбанов, и дети Щёлокова, Рашидова, Алиева, и многие другие сынки и дочки высшей кремлевской номенклатуры. Но Андропов хранил компромат — до поры до времени.
После отставки Косыгина его близкие вместе с ним потеряли не только право на государственные особняки, дачи, машины, охрану и правительственную связь. Они стали почти простыми смертными, которые могли отныне быть взяты в оперативное наблюдение и разработку органами госбезопасности.
Конечно, при живом ещё Косыгине, даже отправленном в отставку с высших постов, но остававшимся членом ЦК и депутатом Верховного Совета СССР, чекисты не смогли бы сделать с его близкими что-то уж слишком подлое и серьёзное. Но кончина Алексея Николаевича делала отныне всю его семью открыто уязвимой для всесильной чекистской машины Андропова. Джермен Гвишиани это отлично понимал.
Да, он пока оставался содиректором международного института, директором советского академического института и академиком Академии наук СССР, которая славилась своей независимостью и фрондой. Это было одно из немногих мест в стране, где существовала реальная демократия, а не позорные выборные спектакли как во всей остальной стране. Партийные и государственные чиновники могли в партийных и закрытых институтах защищать притворные, ничего не стоящие диссертации, чаще всего — под грифом совершенно секретно. Но выше фиктивного доктора наук им прыгнуть не удавалось.
Выборы в Академию наук СССР были настоящими, тайными и независимыми. Неоднократно строптивые академики "прокатывали" при тайном голосовании больших партийных бонз, кандидатов из ЦК КПСС. И поделать с этим не могли ничего ни КГБ, ни Политбюро. Академия наук также отказывалась исключать из своих рядов академика Сахарова и некоторых других учёных с мировыми именами, ставших в СССР диссидентами, как на неё ни давили чекисты и партийцы…
Андропов притворно проникновенно посочувствовал Джермену Гвишиани по поводу кончины его тестя, просил передать его соболезнования дочери Косыгина Людмиле, внукам Татьяне и Алексею. Объяснил, в какой сложной ситуации оказалась партия (Андропов любил говорить от имени всей партии, которая его на это никогда не уполномочивала), в связи с тем, что смерть бывшего премьера пришлась на давно запланированные праздничные дни, к которым очень много людей долго готовилось.
Он даже не стал говорить про день рождения Брежнева. А только про 60-летний юбилей со дня рождения советской внешней разведки, про героических чекистов — боевой отряд партии, ведущих смертельно опасный бой на передовых рубежах идеологической войны с мировым империализмом во главе с США и
