расколотой груди сердце и вручает его возлюбленному на память. В последнем кадре врачиха оживает на дне океана, потому что все это будет продолжаться. Бертон испытывает желание, чтобы женщина, которая будет править миром, переняла его ценности, иначе он не видит выхода.
16–17 мая я разбрасывал материалы по томам 5–7.
Тем вечером в сказочном по накалу матче осуществилась мечта Романа Абрамовича: его «Челси» выиграл Лигу Чемпионов.
САММИТ G8
Западные аналитики могут говорить все что им угодно про его подчиненное положение, но мистер Медведев все равно останется первым политиком медийной эпохи (то есть, где-то после Суэцкого кризиса) with a hint of innocence. И не надо смеяться — никто из нас не видел по телевизору, скажем, Дэвида Ллойд-Джорджа. И мало кто понял, как важно было именно в тот период дать понять good will, ему не верят — они боятся, что это окажется очередной маской, из-за которой вот-вот проглянет прожженный взгляд, который они так хорошо знают, и, видя, что это взгляд мистера Путина, одной из задач было убедить мировое сообщество, что это не так, перед тем, как Путину придется выйти из-за маски самому.
Кстати о «деоттепелизации»: думаю, одной из важнейших задач, которые предстоят Путину в этот президентский срок на внешнеполитической арене, будет «вывести танки из Венгрии». Что могло бы стать символом этого — трудно сказать, но надеюсь, что символ подвернется, и подходящий, и желаю Путину поступить правильно в нужный момент. Есть подозрение, что кому-то в этом десятилетии уготована роль князя Меттерниха XXI века при установлении «равновесия сил» в дипломатических отношениях. В мае по первому каналу показывали сериал о Хрущеве, опубликована книга какого-то мужика, развенчивающая миф об оттепели.
По ночам я читал книги Патрика Ли-Фермора. Вечером по телевизору 18-го были «Люди в черном», а 19-го утром я обнаружил, что мой список просмотров по дням дает полный таймлайн для моего таймлайна, который уже начинал складываться. И вдруг отдельные записи стали расставляться: нереализованные проекты, джалло. После этого я целую неделю занимался тем, что ставил по местам весь материал. 27-го, перед тем, как по ТВ показывали вторую часть «Людей в черном», я встал с утра с ощущением, что наш кинематограф, весь кинематограф, весь мир захватили чудища со своими щупальцами, но если люди сейчас очнутся и станут их давить, то потом появятся новые маленькие гуманисты, которые из-за того, что они почувствуют, как в них растет новое маленькое щупальце, назовут это все «злом», и закрутится по новой.
ЛЮДИ В ЧЕРНОМ III
Каблуки, грудь, Борис, шаурма, китаец, поиски отца, отсутствие уродства, нашествие инопланетян, 16 июля 1969 года, видеоигры, Виагрия и Гламурия, вся культура 60-х — инопланетного происхождения и попросту чужеродна для нормального человека, Энди Уорхол — это агент W, умоляет устроить его смерть, я поклонник, говорит ему Смит, ты имбецил — отвечает агент; вынужден рисовать наклейки на банке супа; интересно, что критика ориентализма 60-х здесь соседствует с иррационализмом и чудесным 10-х годов. Америка никогда пока еще не испытывала на себе влияния восточной культуры с этих позиций. В финале восстанавливается фигура потерянного отца, а провидец — существо из мира пяти измерений, в шапочке, с humility блаженного. В конце говорится, что любое нехорошее действие, включая неоставленные чаевые, напрямую может повлечь за собой гибель всего человечества, и вопрос о том — ударит астероид или не ударит, зависит от каждой такой мелочи и от каждого действия каждого человека. Необъяснимый камбэк Барри Зонненфельда опять показался мне проявлением положительного движения человечества после онтологического слома, и пришла в голову мысль, что мы, возможно, движемся в такое время, когда ходить в кино будет одно удовольствие, время, которого мы не знали на своем веку. На обратном пути мне встретилась девушка в футболке с надписью «Daddy’s Girl» и сразу несколько — в длинных юбках, о чем я прочитал на страничке у Кристины Нагоевой за день до этого. Когда фильм заканчивается, можно обратить внимание, что движение идет от «зла» к «добру», и это в нем выстроено вовсе даже не случайно. Актер Майкл Штульбарг играл в фильме братьев Коэнов «Серьезный человек», а также историка кино в «Юго» Скорсезе. Самое интересное в этом фильме были отношения фашизма, еврейства и темнокожего человека: Уилл Смит, чьей темой всегда было наступление диктатуры, но который продолжал при этом играть те вещи, которые обычно усматривались как самые главные причины для того, чтобы это произошло, здесь по-тихому перестал это делать, и в фильме примечательным образом не было вообще никакого уродства, помимо одной ремарки про яйца в начале, как будто он очищает себя по мере продвижения к финалу. Когда я только шел на фильм, у меня возникла мысль, что агент К для агента J был своего рода фигурой отца с самого начала.
В фильме «Люди в черном III» западная культура пробирается через свои страхи перед наступлением восточной анархии (темная женщина с большой грудью, злодей с русским именем, шаурма на улице) и, порывая по пути с наследием 60-х, в поисках морали забирается в область квантовой физики, через которую приходит к выводу, что в отсутствие видимой связи с каким-то высшим абсолютом полезно думать, что если ты не будешь делать в малейшей ситуации делать добро, из-за тебя на Землю упадет астероид. По крайней мере, в том, что касается морали, Барри Зонненфельд реабилитировался за вторую часть, в которой драматическое движение основывалось на принципе эскалации уродства. Видимо, он понял, что многие американские фильмы теперь следуют этому принципу.
Кажется, нашел еще одного мужчину, с которым произошел «that moment» где-то между 2008-м и 2010 годом — Уилл Смит. Пауза в карьере, развод с Джадой Пинкетт, съемки у Шьямалана. Ни один нормальный актер не станет сегодня сниматься у Шьямалана, какой бы там ни был сценарий, если за этим не стоит подсознательное желание саморазрушения, в особенности — актер, который всю жизнь так бережно выстраивал свою карьеру. Но и другая сторона медали: после «момента» нет никакой возможности ни заниматься тем же, чем раньше, ни относиться к тому занятию всерьез, а нет другого режиссера, связаться с которым означало бы одновременное стремление к истине и саморазрушению, кроме Мела Гибсона разве что.
В понедельник 21 мая в «Вечернем Урганте» была испанская версия песни БГ «Под небом голубым…», а днем перед этим я напевал эту песню, когда шел в Интернет-кафе.
23 мая я придумал структуру для французского
