тем вместе и наказал меня им, (с покорностью приемлю сие наказание). А если-бы он умер тогда, теперь бы был в небесной школе с прочими младенцами, и я бы давно его уже забыл, а теперь Бог знает, что из него будет! Но буди воля Божия.
В Аяне третьего дня (21 июля) освящена новая церковь во имя Богородицы Казанской. Создание этой церкви почти беспримерно тем, что она построена прежде, чем самые жилища обитателей. Ибо как рабочие люди, так и сам Вас. Степанович живут кой-как. — Казарму начнут только строить ныне осенью, а дом для Васил. Степ, только начал отделываться. Нельзя не порадоваться такому усердию.
Еще просьба к сестрице: купите мне холста для полотенцев — добротою среднего. У нас в Ситхе нет. Я все еще сижу у моря в Аяне и жду погоды и судна с моря, на котором я должен отправиться в Камчатку. Судно что то запоздало. Ему бы надлежало быть около 10 числа, а его еще нет и сегодня.
Прошедшего года разбился старый бриг компанейский — Чичагов, Вы верно это уже слышали. Он разбился в гавани на острове Медном. Люди и груз все спасено в совершенной целости, и убытку Компании не последовало никакого, потому что судно было очень ветхое и ходило последний поход. Но вот что я Вам скажу! впрочем по секрету. Бриг Промысел, отправившийся из Ситхи 26 марта сего года прямо на остров Медный, не был там еще и 29 мая, тогда как бриг Константин вышел из Ситхи 21 апреля и был на том же острове 28 мая, а Промысла не видал. Где он делся! не знают. Самое лучшее, что можно предполагать, есть то, что он, быть может, по причине крепких ветров зашел куда-нибудь. Но это натянутое предположение. Очень худо для Компании, если он погиб, потому что у Компании теперь совсем нет судов, а какие есть — все гнилы и требуют перемены и, следовательно, много денег.
Более писать не знаю что, а что придумаю, напишу из Камчатки. Прощайте, Господь с Вами! Преданнейший Вам
Иннокентий, Е. Камчатский.
Р. S. Сегодня отправляется в Америку корабль Наследник, на котором привезут груз из колоний.
P. S. На недоумие Ваше касательно остающегося у Вас образа в серебряной ризе, посланного к Вам в 1844, я скажу, что он послан от одного из Американских священников для того, чтобы позолотить на нем ризу. Покорнейше прошу приказать сделать это, и когда будет готова, прислать на имя мое.
Вчера я получил очень, очень, нерадостное известие о несчастном сыне моем. Сделайте милость, постарайтесь, чтобы его взяли в солдаты! утешьте меня этим!
июля 29 дня 1846 г.
Николай Емельянович Ложечников родился в 1788 году, в гор. Коломне, в достаточной купеческой семье. Его отец, Емельян Ильич, (в Архиве Преображенской больницы имеются сведения, что именитый коломенский гражданин Емельян Ильич был строителем этой больницы), а равно и дядя его, Иван Ильич (отец известного писателя П. И. Ложечникова) занимались подрядами и вели довольно обширную хлебную торговлю. Их предки занимались искони поставкой соли из Нижнего в разные города России, и братья Ложечниковы продолжали и это занятие. Дом Ложечниковых славился роскошью, гостеприимством, хлебосольством, но это и было, в конце концов, главной причиной их разорения. Юноша Николай Емельянович Ложечников получил для тогдашнего времени хорошее воспитание при богатой домашней обстановке, но едва вступил на самостоятельный жизненный путь, встретился лицом к лицу с заботами не только о себе, но и о престарелых родителях и о своих меньших братьях. Переехав со всеми ими в Москву, он сталъискать занятий и нашел их при торговом доме братьев Конст. и Валент. Куманиных. Последним он был обязан как материальным своим обеспечением, так и теми дружескими отношешями, которыя вскоре завязались между семьями. В семействе Куманиных Николай Емельянович быль принят как родной; эти отношения перешли затем и к сыновьям и родственникам Кон. Алексеев. Куманина (К. А. Куманин был одно время московским градским головою), с которыми Николай Емельянович оставался в дружбе до конца жизни. В 1829 г. Н. Е. женился на дочери служившего в Московском почтамте чиновника, Александре Никитишне Кватннской. В 1837 г. Ложечников получил назначение управляющего Московской конторой Российско-Американской Компании, и оставался на этом месте до 1857 года, года его смерти. Служба Ложечникова в Компании совпадает с самыми блестящими ее годами и имела на дела ее самое решающее влияние. Несмотря на пребывание Главнаго Правления Компании в Петербурге, несмотря на кажущееся влияние этого Правления, успех деятельности сосредоточивался в Москве, в руках Правителя Московской конторы, так как в Москве сосредоточивались все торговые дела Компании, а последняя нашла в Ложечникове большого знатока дела, преданного ему всей душей своей, и человека, пользовавшегося большим доверием в Московском торговом мире, в особенности между крупными чайными и пушными торговцами (Перловы, Усачевы, Боткины, Куманины, Сорокоумовские и др.), между которыми Российско — Американская компания заняла сразу первенствующее место. К сожалению, заслуги Ложечникова пред Компанией, его неподкупная честность, его преданность делу не всегда находили себе должную оценку, а его прямой характер, не входивший ни в какие соглашения, отвергавший их, создавал ему и недоброжелателей. Все это отражалось тяжело на его жизни, и без того нелегкой, при ограниченном содержании (он получал около девяти тысяч ассигнациями и квартиру) и многочисленном семействе.
Из семи детей Николая Емельяновича оставалось в живых четверо (3 сына и дочь), и всевм им Ложечников старался дать основательное образование. Человек высоконравственный и честный, он имел суровый, необщительный характер и к детям своим относился чрезвычайно строго, но несмотря на это, дети его до сих пор сохранили чувство благоговения к его памяти, и обаяние его личности осталось в семье до сего времени. В воспитании религия играла выдающуюся роль, так как Ложечников был глубоко и искренно религиозен. Несомненно, что эта последняя черта по преимуществу послужила звеном к сближению Ложечникова с священником миссионером Вениаминовым, впоследствии архиепископом Иннокентием. Сближение это началось в 1839 году, когда о. Вениаминов (Иннокентий) проездом в Петербург, ради издания молитв и священных книг в своем переводе на Алеутское наречие и доклада Св. Синоду о своей миссионерской деятельности, останавливался в Москве в том же доме, где жила семья Ложечникова. В ежедневных, длинных беседах о. Вениаминов (Иннокентий) и Ложечников успели оценить друг друга и положить начало тем отношениям взаимного уважения и дружбы, которые никогда затем не прерывались и ничем не омрачались. На возвратном пути из Петербурга о. Вениаминов, в сане уже епископа, наименованный Иннокентием, имея пребывание в Чудовом монастыре, ежедневно посещал семью Ложечникова, и
