Николай Рерих
Письма. Том III
(1936)
© Международный Центр Рерихов, 2022
* * *
1
Н. К. Рерих — В. А. Дукшта-Дукшинской
2 января 1936 г. Naggar, Kulu, Punjab, Br[itish] India
Дорогая Вера Александровна,
Сердечно благодарю Вас и друзей, с Вами подписавших, за Ваши приветы. Ценно чувствовать, что Вы все духовно устремляетесь. В наши особо трудные и смущенные дни духовное устремление является особо насущным.
Посылаю Вам копию одного моего обращения в наше Содружество Имени Преп[одобного] Сергия Радонежского на Дальнем Востоке[1]. Каждое Содружество есть сердечное сотрудничество. Великие Предстатели шлют лучи Благодати и Помощи, когда люди умеют ясно держать перед собою Великий Облик. Всякая клевета и прочие проявления невежества отпадают, как осенняя листва, там, где ствол древа прочен и устремление несломимо.
Елена Ивановна шлет Вам всем сердечный привет. Будьте добры, сообщите мне, в каком именно музее и как выставлены в Белграде мои картины[2]. Наверно, Вы или Ваши друзья бываете в местных музеях и даже без особых хлопот и посещений можете ответить на мой вопрос.
Последнее время подошли многие хорошие друзья. Только что получил извещения об образовании новых прекрасных групп. Поистине, Свет всегда побеждает тьму. Когда говорим: «Пылайте сердцами и творите любовью», это не будут отвлеченные, но именно самые реальнейшие реальности. Непременно скажите всем нашим друзьям, как мы помним их и желаем в этом знаменательном году укрепить все мужество, всю бодрость для истинных преуспеяний.
Прилагаемый мой записной лист «СОДРУЖЕСТВО»[3] прочите в собрании друзей — в нем еще раз подчеркнуты основы дружелюбия и сотрудничества. От нас всех привет и добрые пожелания.
Духом с Вами,
Н. Рерих
2
Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант и М. Лихтману
3 января 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]
№ 23
Родные З[ина], Фр[ансис], М[орис], послали Вам телеграмму, предлагая обратиться к Брод[и], чтобы через Чарльза устроить сумму для адвокатов. При этом мне вспомнилось, как бывало раньше в России, где картины — художественные ценности — всегда считались самою лучшею платою. Я могу Вам перечислить целый ряд лучших адвокатов, которые предпочли бы взять от меня в виде гонорара мою картину, нежели деньги. То же самое в нашей жизни бывало и с выдающимися врачами, которые отказывались принимать деньгами и просили возместить рисунком или эскизом. То же самое у нас бывало и с антикварами, которые назначали очень высокие цены за старинные произведения, но тут же прибавляли: «Впрочем, Вы сами печатаете деньги, и потому мы предпочли бы иметь Вашу картину. Эти Ваши деньги мы считаем более ценными». Если все это фактически происходило в течение многих лет, то, кто знает, может быть, и сейчас такие же комбинации вполне возможны. Ведь не можем же мы предположить, что теперешние врачи и адвокаты были более далеки от художественных ценностей, нежели юристы и врачи двадцать лет тому назад. Вы знаете, с каким бы удовольствием я дал картину и Ш[ульцу], и Фри[де], Д. Гр[анту] и рекомендованным адвокатам. Весьма возможно, что вместо того, чтобы искать под картины деньги, сами юристы предпочли бы непосредственно иметь художественное произведение. Ведь это же было в реальности в нашей жизни, с моими же вещами. Помню, как лейб-медик Бертенсон (наверно, Вы о нем слышали) за консультацию отказался принять гонорар и просил меня дать ему рисунок; а потом оказалось, что он его продал за пятьсот рублей, а ведь гонорар за консультацию во всяком случае не превысил бы ста рублей. Итак, пожалуйста, имейте в виду эти соображения. Ведь цены на мои вещи подтверждались и самыми последними покупками.
Посылаю Вам мою запись «Примат Духа»[4], можете поместить ее в газете «Свет»[5] или другой, а также ознакомить с нею адвокатов и друзей. Пусть твердо знают, что наши строительные идеи были не туманно облачными, но тоже были подтвержденными на опыте жизни, с полным успехом. Там, где нет тайного разрушающего, и противодействующего, и разъединяющего элемента, там и урожай хорош. Если «Примат Духа» будет в газете, то попросите дать десять номеров. Посылаю копию письма Черткова, видите из нее, насколько на Д[альнем] Во[стоке] наросли друзья. Прошу Зин[у] сообщить ее корреспондентам какой-то другой верный адрес, иначе ценные сообщения попадут во враждебные руки. В Вашей телеграмме от 3 дек[абря] Вы сообщали, что выслали нам форму доверенности для заполнения. Между тем и до сих пор мы ее не получили. Беспокоимся — не пропала ли где-то? Ведь теперь все возможно. Также беспокоимся, не пропала ли книга Сутро[6], которую Вы нам, наверное, своевременно послали. Ведь, как Вы писали, книга была готова уже 17 ноября, и нам нужно знать ее, чтобы соответственно написать самой Сутро, а также в местных журналах. Ведь это, наверное, было бы приятно автору книги. Опасаемся, не пропала ли и эта посылка? Когда думаем о возможности таких пропаж, то невольно еще и еще раз приходит на ум: сохранны ли манускрипты, документы и корреспонденция? Помню, что Морис говорил мне, что все это у него в порядке и сохранно, но ведь могут быть всякие двойные ключи.
Теперь еще об очень важном: ведь Форман был председателем Нью-Йоркского Комитета Пакта и секретарем Конвенции[7]. Все Комитеты Пакта не распущены, и сейчас такое обстоятельство особенно ценно. Именно как председатель Комитета и секретарь Конвенции Форман мог бы писать соответственным лицам в Юж[ную] Ам[ерику], указывая, что существуют слухи о каком-то тайном злоумышленном письме, циркулярно посланном[8]. Ведь он может и не упоминать имени самого злоумышленника, рассылавшего такие письма. В своем письме Форман может, как и подобает председателю местного Комитета, энергично протестовать против всяких наветов и подчеркнуть, насколько неприличны и недостойны такие действия в высоком деле Охранения культурных ценностей под Знаменем Мира. Форман ничем не будет рисковать, ибо скажет то, что входит даже в обязанность председателя Комитета, работающего для утверждения Пакта. Может быть, и другие члены того же Комитета, как, например, Кэмбелль, как первый инициатор третьей Конвенции в Ваш[ингтоне], и со своей стороны поддержат такие обращения. Мысль Франс[ис] о Комитете друзей, как мы уже писали, чрезвычайно своевременна и неотложна. Даже не исключено, что понадобится какая-то депутация к самому Главе[9]. Зина
