Совпадение? Снова совпадение? Говорят, случай - псевдоним бога, когда он хочет остаться анонимным. Господи, откуда в его голове эти дурацкие фразы ни о чем на все случаи жизни?!
Но факт остаётся фактом – когда Данил увидел Лилю, устраивающуюся в соседней беседке – он офигел. Нет, не так. Он ОФИГЕЛ.
Данил о ней не думал. Он просто вычеркнул Лилю и все, что она сделала, из своей жизни. И лечил уязвленное самолюбие проверенным методом – работой. В пансионат его мать выпнула чуть ли не силой, пригрозив в противном случае переехать к нему домой и варить по утрам манную кашу. Которую Данил с детства терпеть не мог. Да он и сам понимал, что в своем проверенном рецепте слегка перегибает палку. И загнал себя до того, что уже голова не соображает. И как с Лёней себя вести надо, пока непонятно. И… И он сел в машину и поехал в этот санаторий. Или пансионат – Данил все время забывал, чем одно от другого отличается.
Он не пожалел, что приехал. Потому что после пыльного Питера и перманентного мозгового штурма дорога среди высоких деревьев, здание санатория и вся обстановка, которая, кажется, не менялась с тех времен, когда тут отдыхали его молодые родители, чай с березовыми почками и пироги с черникой – пироги особенно – быстро и качественно перезагрузили Данилу голову. Он, словно сделав тогда, в тот день репетиции свадьбы, долгий-долгий вдох и задержав дыхание – наконец-то выдохнул. И снова задышал. Выключил телефон, пил чай с березовыми почками, ел пироги с черникой, гулял, вечерами терапевтическими дозами цедил прихваченный из дома коньяк и читал купленного в местном магазинчике неожиданного и когда-то данным-давно в детстве зачитанного до дыр Дюма. Сопереживая при этом от всей души ненавидимому в детстве Ришелье. Сейчас, как тимлид тимлида, Данил кардинала понимал. И от всей души желал успехов!
И вот в эту его безмятежную жизнь ворвалась Лиля. В своем фирменном стиле. Сначала Данил просто замер. Он, кажется, даже дышать перестал. Потом осторожно повернул голову. Девушка в соседней беседке была увлечена телефоном и ничего вокруг не видела, кроме, разве что, комаров – от них никуда не деться. И он позволил себе несколько секунд смотреть пристально. Да. Точно. Ошибки быть не может. Это она. Лилия Плик.
А дальше Данил уже не думал. Последняя более-менее связная мысль: нечто, похожее на «Это все не зря», «Вот он, шанс», «Ну, раз ты сама явилась…» - и что-то тому подобное. А потом Данил выудил из кармана и включил-таки телефон.
Потом, позже, когда они уже сидели в его беседке, Данил с каким-то извращённым удовольствием наблюдал за Лилей. За ее реакцией на все происходящее.
Для нее их встреча была шоком. Для него, впрочем, тоже. Просто он успел с ним справиться. И теперь опережал Лилю на пару шагов. И это доставляло огромное удовольствие. Сам факт того, что теперь ситуацией владеет он. Он решает, что и как будет. А еще он видел, совершенно отчетливо видел, что у Лили есть к нему чувства. Раньше не замечал. Раньше, наверное, она их лучше прятала. Теперь-то смысл прятать? Если она сама в них призналась?
Как оказалось, манипулировать человеком, который испытывает к тебе чувство, - это очень приятно. Мало что может сравниться по степени удовольствия с этим. Данил не испытывал ничего подобного раньше. Да он просто раньше никогда не оказывался в такой ситуации. Вот сидит рядом девушка, которая тебя любит. И к которой ты сам ничего не чувствуешь – да, была первоначальная симпатия, но она сгорела от того, что эта девушка натворила. И теперь, теперь она сделает все, что ты захочешь – Данил был в этом абсолютно уверен.
Эта уверенность опьянила его. Уверенность и желание мести.
Он не знал точно, что от нее хочет. Наверное, это что-то древнее, первобытное. Потребность мужчины подчинить себе женщину старым как мир способом. Разумеется, Данил не хотел секса – у него после всей этой свистопляски с отменой свадьбы либидо ухнуло куда-то вниз. Нет, ему нужно было чувство власти и превосходства. Подчинить, подмять под себя. Унизить.
Возможно.
Но это все в мыслях. А снаружи он пытался быть милым. И это, похоже, у него в целом получалось. Судя по тому, как на него смотрела Лилия. Ошарашенно. Явно ничего не понимая.
Прекрасно. Я в свое время тоже ни хрена не понимал, дорогая Лиличка.
После того, как они договорились о встрече, Данил вернулся к себе в номер. Зачем-то сходил в душ и тщательно вымылся. Так же тщательно выбрился, надел все, что нашел, чистое. Наведался все в тот же магазинчик, прекрасный оказался магазин, все необходимое в нем есть - и Дюма, и презервативы. Сервировал остатки коньяка и умыкнутое в буфете яблоко. И принялся ждать.
И все-таки не этого он ждал.
Данил и сам не мог себе сказать, чего он тогда ждал. Что-то такое очень смутное и неопределённое крутилось в голове. Ну, соблазнить и склонить к близости. Без особых, скорее всего, усилий. Ну, поиметь. Желательно раком. Чтобы без поцелуев и лица не видеть. А потом окатить презрением. Сказать что-нибудь обидное. Или вообще выгнать. В общем, планы были какие-то настолько… киношные, что ли. Или как из романа про злодея-соблазнителя и невинную девицу…. и настолько выбивались из характера Данила… что он предпочитал об этом не думать. По ситуации будем действовать.
А оказалось, что вовсе это не киношное. И девица оказалась и в самом деле невинной.
Нет, все вообще пошло как-то не так. Не как он не то что планировал – планов не было особых. Просто не так, как сам от себя ожидал - для начала. Зачем-то вдруг стал целовать. В губы. И на спину положил. И пару раз зависал, пока раздевал. Нет, чтобы быстро одежду содрать и делом заняться. Нет, он залипал на ее тело. На след-границу от купальника на загорелой коже. На соски, яркие на белой на фоне загара груди. На того же оттенка, что и на голове, рыжевато-коричневый треугольник коротких волос. На комариные укусы. И сам от себя не ожидал, как это все его заведет. И даже комариные укусы! А еще – частое с хрипотцой дыхание, доверчивые руки на своей шее, щека, прижавшаяся к щеке.
Не так все должно было быть, не так!
Но все меру «не так!» Данил осознал, когда понял, что будет первым. Нет, он и не подумал остановиться. Что-то даже обожгло внутри – какое-то странное смутное чувство, которое, конечно, в тот момент было совершенно недосуг определять. Возбужденное тело требовало своего, совершенно оставив побоку разбор смутных чувств.
И вот тут стало невозможно сидеть. Да и стоя оказалось не легче. И Данил снова полез за сигаретами. Пачка почти опустела. В потоке воспоминаний он дошел до самого интересного.
Тихий всхлип и просьба остановиться. «Мне больно». И собственная реакция.
Ну а что? Правду ведь сказал? Правду. Первый раз всегда больно. И от этого не умирают. Можно и потерпеть.
Она и потерпела. И наверное эта ее покорность взбесила его так, что Данила понесло. Ну а чего она? Как будто в жертву себя ему принесла. Можно подумать, он ее силой взял! Сама же пришла. Слова не сказала, когда он ее раздевал! А теперь жертву из себя изображает! «За что?» да «За что?». Глаза, блестящие от слез. Вот одна потекла, оставляя след на щеке. А потом уже горит его щека. От пощечины. И хлопнула дверь.
