не человек. В политике я его противник. Ведь я, Виторино Карнейро да Кунья, не согласен с тем, что хозяева энженьо стремятся превратить такую землю, как Пилар, в свалку. Жозе Паулино — порядочный человек, непонятно только, как он терпит Кинку Наполеона в палате. Но вчера я пожалел кузена. Прибыл врач из Параибы, и ей стало еще хуже — этот костоправ и прикончил бедняжку.
У дверей остановилась лошадь. Виторино встал посмотреть, кто приехал.
— Это какой-то возчик, кум.
Шорник вышел.
— Добрый день всем. Мастер, я хочу, чтобы вы взглянули на мое седло.
Когда они остались вдвоем, Алипио шепотом рассказал все новости. Капитан встретил обоз в Мата-де-Вара и пожелал получить точные сведения о полиции и лейтенанте. Один из его осведомителей донес, что лейтенант направился в Инга, но он не очень-то поверил ему. Всю ночь он крадучись пробирался в Пилар и дошел туда лишь на рассвете. Как раз в энженьо Фазендинья он наткнулся прямо на полицейских. Капитан не знал, как быть. Он не мог вернуться, опасаясь, что будет замечен. И не было никого, с кем можно было бы передать записку. Если бы лейтенант обнаружил его, то мог бы застать всех кангасейро врасплох.
Виторино подошел взглянуть, как идет починка седла.
— Везешь контрабанду, парень?
— Да, я был в обозе, но меня послали обратно в Анжико-Торто.
— Это жизнь, о которой мечтает мой кузен Фелисиано да Кунья.
Мастер Жозе Амаро решил переменить тему разговора и заговорил о здоровье дочери, о поездке в Ресифе.
— Если бы не доброта кума Виторино, мне бы самому пришлось ехать в город. А я так плохо чувствую себя, что вряд ли вынесу этот путь.
Старая Синья вошла в комнату. Она не сразу узнала Алипио.
— Добрый день, дона Синья.
А когда узнала, испугалась.
— Кофе подан.
Они уселись. Марта смеялась, кричала. Алипио, озабоченный своими мыслями, выпил кофе и ушел. Капитан Виторино какое-то мгновение сидел молча. Утреннее солнце сияло и палило, как в полдень. Капитан подошел к питомбейре, огляделся и увидел свою кобылу, привязанную к ограде хлева.
— Кум, я выпущу ее на луг. К тому времени, как я вернусь из Ресифе, она разжиреет.
И он спустился с лошадью к берегу реки.
Оставшись один, мастер снова стал думать о капитане Антонио Силвино. Жозе Амаро уже забыл о том, что он бесчеловечный отец, жестокий муж. Он страшился опасности, которая угрожала кангасейро. Мата-де-Вара находилась на расстоянии всего одной лиги от Фазендиньи. В эту минуту уже, возможно, завязалась перестрелка. Может быть, захваченный врасплох капитан уже убит. Мастер чувствовал, что ему нельзя бездействовать. Он вышел на площадку перед домом. В это мгновение негр Жозе Гедес проскакал галопом на взмыленной лошади из Санта-Розы. Должно быть, какое-то спешное дело, раз он так мчался в столь поздний час. Уж не известие ли о схватке между полицией и кангасейро? Марта в доме отчаянно завывала. Он снова подумал о дочери. К дому подошел Жозе Пассариньо. Мастер вспомнил о предостережении Алипио, но что-то подсказывало ему, что Пассариньо мог в данную минуту оказать услугу.
— Добрый день, мастер Зе, я пришел по просьбе доны Синьи. Заходил за сыновьями сеу Лусиндо, просил помочь отвезти девушку на станцию. У нее ведь силы как у мужчины, Жока Лусиндо согласился прийти. Он мне сказал также, что встретил вас. Болтает всякую всячину. Рассказал мне даже, что полицейский отряд завязал перестрелку у Новой дороги.
Мастер вздрогнул.
— Где же, сеу Жозе?
— На Новой дороге. Жока лучше знает, где именно.
— Есть убитые?
— Насколько я знаю, нет. Жока Лусиндо знает все подробности.
Немного спустя появился Виторино. Жозе Пассариньо взглянул на него и почтительно снял шляпу.
— Добрый день, капитан.
— Добрый день. Знаете, кум, на заливном лугу отличное пастбище.
Пришел наконец и Жока Лусиндо, он принес с собой веревки.
— День добрый. Ну как, все готово?
— Жока, что там было вчера вечером с отрядом?
— Да мне рассказал пекарь из Сан-Мигела. Стреляли, мол, на Новой дороге, но что там было, кто его знает.
В дверях появилась старая Адриана.
— Пора.
Мастер Жозе Амаро не хотел видеть, как увезут его дочь. Взволнованный, он вошел в дом; плач жены сжал ему сердце. Когда вошли Жока и Пассариньо, кума Адриана воскликнула:
— Осторожно, не ушибите бедняжку.
Он не в силах был присутствовать при этом. До него доносились крики дочери, и громче всех слышался властный голос кумы. Прошло какое-то время. Теперь пустой дом со всех сторон обступила тишина. Это утро было для него темнее ночи. Он ничего не слышал, ничего не видел. Мимо проехал кабриолет полковника Лулы, позванивая колокольчиками, — что-то праздничное было в этих звуках. И мастер словно очнулся от тяжелого сна. Подошел к двери. Постоял на пороге, поглядел перед собой ничего не видящим взором. Послышались чьи-то голоса. Несколько человек несли покойника в запачканном кровью гамаке. Один из них остановился попросить у Жозе Амаро кружку воды. Оказалось, что несли тело человека, которого убили полицейские. Сказали, что то был Кокада, один из кангасейро. Лейтенант затеял перестрелку, думая, что это отряд Антонио Силвино. Люди, несшие труп, уже отошли далеко. И человек, попросивший напиться, поспешил за ними. Мастер ни о чем не думал. В его душе была какая-то странная пустота. Он боялся вернуться в дом. И там же, под питомбейрой, опустив голову, заплакал, как ребенок. Козел подошел к нему и стал лизать руки, а потом заблеял так сочувственно, будто у него было человеческое сердце.
Часть вторая
ЭНЖЕНЬО СЕНЬОРА ЛУЛЫ
I
Капитан Томас Кабрал де Мело прибыл в Варзеа-де-Параиба из Инга-до-Бакамарте еще до восстания 1848 года. Он привез с собой скот, рабов, свою семью и нахлебников и создал энженьо Санта-Фе. Эта местность находилась поблизости от Санта-Розы, и так как прежний хозяин ее — старый Антонио Лейтан — не хотел больше владеть здесь землями, капитан Томас обосновался на них. Он был человеком энергичным и на редкость трудолюбивым. Свое энженьо он назвал Санта-Фе и все в нем устраивал по-своему. Он купил у индейцев несколько куадр[30] каатинги и расширил свои владения. Теперь ему принадлежала и небольшая роща анжико[31]. Его энженьо настолько выросло, что стало граничить с энженьо Санта-Роза. Капитан происходил из семейства Кабралов, уроженцев Инга, людей состоятельных, пользующихся влиянием в провинции. Они славились умением
