его на лоб приклеить? Разослать всем сплетникам? О, и, Вита, все прекрасно понимают, что любые анализы можно подделать, — он едко усмехается, — уж не вам ли об этом знать?
— Сплетни имеют свойство затихать.
— Вы зря думаете, что вас это не касается, Вита. Вы теперь общественный деятель, — Роман Емельянович равнодушно улыбается. — Ваш фонд теперь прославится среди, — кривится, — высшего общества не добрыми делами, а тем, что во главе сидит безнравственная женщина… Хотя это может сыграть вам на руку. Вас могут пожалеть. Сначала горячо осудят за внебрачную связь с Кабановым Младшим, за развод, а после пожалеют, потому что Кабановы — мерзавцы, сволочи и вот вам, Виталина, взнос в фонд. Вы такая замечательная, такая сильная, такая… придумайте сами.
— Развод был не по причине…
— Да всем начхать на правду, Вита, — Роман Емельянович смеется. — И вы, видимо, тоже и простой семьи, раз недооценивайте последствия всего происходящего.
В кармане вибрирует телефон. Роман Емельянович замолкает, позволяя мне ответить на телефонный звонок. Татьяна Михайловна. Сердце екает от нехорошего предчувствия.
— Я слушаю.
— Вита, — голос у бывшей свекрови тихий. — От кого ребенок?
— Вы меня серьезно спрашиваете?
— Вита, я понимаю, что ты сейчас женщина свободная… однако…
— Однако?! — охаю я. — Вы тут все с ума посходили? Вы еще скажите, что я Артуру в браке изменяла!
— Я поняла, Вита, — шепчет Татьяна Михайловна. — Не кричи. Меня просто ошарашила одна знакомая на ночь глядя.
— Что она сказала?
— Неважно.
— Важно.
— Извини, мне пора, Витусь.
Сбрасывает звонок, и я смотрю на Илью, который скучающе разглядывает люстру над головой.
— А ты, что, молчишь?
— Я тут осознал, что мне тоже важна репутация, — переводит на меня взгляд, полный умиротворенной решительности. — К черту Бразилию.
На секунду теряю дар речи от его спокойной твердости в глазах, и в гостиную входит размашистым шагом Артур.
— Доброго вечера, Роман, Анастасия, — кидает беглый и пренебрежительный взгляд на Илью, который, кстати, не отвечает ему презрением или показной агрессией. Подходит ко мне и повелительно кивает в сторону двери, — поехали.
— Не гони лошадей, Артур, — Роман Емельянович закидывает ногу на ногу и деловито покачивает носком туфли.
— Это мой ребенок, — цедит сквозь зубы Артур.
— Допустим, что это так, — лицо Романа Емельяновича растягивается в улыбку. — Но проблема не в отцовстве, а в ином вопросе. Присядьте, в ногах правды нет. И я же не враг, и я тоже заинтересован в лучшем для всех нас исходе.
Глава 47. Хотите закрыть глазки и ушки?
— Да вы тут совсем обалдели, — возмущенно охаю я и переводу загнанный взгляд на Артура, — они меня решили выдать замуж за Илью!
— Интересно, — Роман Емельянович усмехается и серьезно спрашивает. — Я разве это говорил? Вита, вы делаете преждевременные выводы из моих слов. Я вам лишь чуток описал ситуацию, коснулся только вершинки. Знаете, высшая добродетель — это терпение. Из-за неумения сдерживать себя, из-за поспешных выводов, из-за потакания своим эмоциям мы все оказались тут. Что же, мы выяснили, что ребенок никаким боком к нам не относится, знаем, что сейчас расползаются сплетни… И, Артур, да сядьте вы уже. Никто вашу бывшую жену против воли не выдаст замуж за моего сына. Оно мне надо?
— Так вы объясните, что вам надо! — я почти срываюсь на крик.
— Я хочу вывернуть ситуацию в своих интересах.
— Я ухожу, — разворачиваюсь.
— Удивительное дело, — голос Романа Емельяновича холодный и трескучий. — Вас поносят за спиной, распространяют некрасивые слухи, подрывают авторитет…
— Мне начхать на слухи! — оглядываюсь.
— Вы потворствуете лжи, Вита, — Роман Емельянович холодно улыбается. — Кто вам сказал, что игнорировать подобное — лучший вариант? Привыкли гордо обтекать? Вы, пожалуй, просто возмутитесь тому, что создали анкету с якобы вашими фотографиями и видео на сайте интимных услуг в категории беременных, и пойдете дальше. Это же не вы! Да кто в такую ересь поверит, да?
— Что?
— Вы меня тут за истерика держите, я так понимаю? — встает и зло щурится. — И поднимаю ерундовый вопрос, когда говорю о репутации? То есть возможные поклепы в администрацию города, что фондом заправляет продажная шлюха, собирает взносы и работает в том числе и с детьми, тоже ерунда и просто слухи, которые затихнут? И не надо обращать внимания на болезных? И на обвинения в том, что фонд прикрывает мошеннические схемы вашего бывшего мужа Арасова и его делового партнера Кабанова? Вита! — Роман Емельянович повышает голос. — Вы не домохозяйка больше!
— Рома, — Артур скрипит зубами. — На тон ниже.
— Извини, — выдыхает и подходит ко мне, вглядываясь в глаза. — Вы недооцениваете подлость некоторых людей, но я согласен, я поторопился с тем, что решил с вами обсудить ситуацию. Стоило с вашим бывшим мужем обсудить этот вопрос, но не вините меня, я ведь поверил в то, что мой сын мог заделать ребенка, поэтому я вас и вызвал. И анкета на сайте в первый момент меня ошарашила, а после звонка подруги моей жены стало тошно, — расплывается в улыбке. — Мне лично был нанесен моральный ущерб. И моей жене, в том числе. Вас, Вита, макают в дерьмо, а вы… ах, я ухожу и не желаю слушать этот бред! Это все слухи и сплетни, я не буду опускаться до их уровня, я буду дальше помогать сирым и убогим, а после встреч с меценатами, которые будут вас одаривать презренными взглядами, вам почему-то захочется помыться. С подачи Воронцовых разворачивается травля. О вас при открытии фонда написали в газете, так? Ну, ждите новых статей. Думаете, до этого дело не дойдет? Дойдет, Вита. С удовольствием посмакуют вашу беременность, упомянут о Кабанове Младшем, который у нас, кстати, тоже в свое время вписался в благотворительный проект по кормлению бездомных. Шлялся по злачным местам с другими такими же идиотами и кормил-поил отбросы общества, и, может быть, вы где-то в подворотне и познакомились, пока ваш муж сделки серьезные проворачивал?
— Вы нагнетаете… — шепчу я, а у самой внутри все покрывается изморозью отвращения.
— Хочется спрятаться, да? — смеется Роман Емельянович. — Закрыть глазки и ушки, и
