Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
class="p1">В Добровольческом флоте в то время команды были набраны почти сплошь из учащейся молодежи. Так что я увидел за полчаса бо`льшую часть моих слушателей из Симферопольского университета и многих участников моих бесед, когда мне задавали вопросы, а я отвечал. Это были очень интересные беседы. Очень интересные по составу слушателей и по парадоксальности моих ответов.
Мой знакомый башмачник оказался заведующим обстрелом Старого Крыма (он был старший офицер). Он пришел ко мне с картой Старого Крыма и, развернув ее, спросил: «А что здесь?» – показав на малый промежуток, отделяющий Болгарщину от Старого Крыма.
– Здесь? Не помню, что именно. Пустыри.
– Это место приказано обстреливать…
Много месяцев спустя, вернувшись из Екатеринодара в Феодосию и встретив Наташу В.[41], я у нее спросил: «Какое было в Старом Крыму впечатление от обстрела?»
– Совершенно поразительное. Мы никак не могли понять, откуда в нас стреляют. Что из Коктебеля – узнали через несколько дней. Это ведь недалеко от нашей дачи. Сперва было непонятно, куда метят. Положивши ряд снарядов вокруг штаба, последний снаряд положили в самый штаб. Изумительная меткость!
Одна из форм современной войны. Надо еще принять в соображение, что между Коктебелем и Старым Крымом проходит довольно внушительный хребет – Арматлук.
Я спокойно сидел в Коктебеле, когда от Екатерины Владимировны Вигонд – жены Маркса[42] – пришла записка: «Милый Макс, приходите – Ваше присутствие необходимо. Никандр Александрович арестован, и ему грозит серьезная неприятность»[43].
Я в тот же день пошел в Феодосию (через Двуякорную).
Придя, я узнал, что Маркс арестован на другой день после прихода белых. Он знал, что красные уйдут, но наивно считая, что им никаких преступлений в качестве заведующего Отделом Народного Образования не совершено, решил остаться. И военные власти не обратили сначала никакого внимания на его присутствие в городе. Но когда вернулись озлобленные буржуи из недалекой эмиграции (Керчь, Батум), начались доносы и запросы: «А почему генерал Маркс, служивший у большевиков, гуляет в городе по улицам на свободе?» Его арестовали. Сначала арест не имел серьезного характера. Но в течение нескольких дней клубок начал наматываться и запутываться. Сперва его посадили в один из [пропущено. – Сост.] произошел такой инцидент: к нему в номер ворвался офицер, служивший при красных, спасаясь от пьяного и разъяренного казацкого есаула. Когда Маркс инстинктивным жестом отстранил есаула, тот накинулся на него и схватил за грудь, очевидно, ища оружия, ощутил что-то твердое. Это была икона – материнское благословение. С есаулом произошла мгновенная реакция. Он мгновенно стих и начал креститься и целовать икону.
Но вчера Екатерина Владимировна была случайно свидетельницей того, как комендант города приказывал отрядить шесть надежных солдат, чтобы отправить Маркса в Керчь. Это сразу делало дело серьезным и опасным. Нужно было ехать с Марксом, чтобы моим присутствием предотвратить возможный бессудный расстрел по дороге.
На следующее утро я был у начальника контрразведки. Был принят сейчас же.
– Скажите, кто это Вересаев? Его фамилия Смидович?
– Да, его литературное имя Вересаев, автор «Записок врача». Вы, верно, думаете – известный большевик Смидович?[44] Это его двоюродный брат и родной брат его жены. А больше никакого отношения к нему он не имеет.
– И вы можете мне поручиться, что этот Вересаев-Смидович – писатель?
– Конечно.
– Тогда передайте ему, пожалуйста, я вчера с него взял подписку, что он никуда из города не выедет, что он совершенно свободен. У него, кажется, здесь где-то под городом есть имение?
– Да, в Коктебеле. Он мой сосед.
Потом я в тот же день был у коменданта. Он был только что назначен, и до него добраться было мудрено: в коридоре «Астории» против его номера стояли в ожидании десятки людей. Легальным путем – через хвост – к нему не проникнуть. Со мной поздоровался один из солдат, стоявший у его кабинета. Оказалось, один из местных гимназистов, знавший меня. Я ему объяснил спешную необходимость видеть коменданта.
– Хорошо, я вас проведу в другую дверь.
* * *
– Маркс? Этот негодяй? Изменник?..
– Простите, полковник, я совсем иного мнения…
– Но теперь положение в России просто: есть красные, есть белые! Одно из двух, что он за белых или за красных? Середины быть не может.
– Сейчас идет война, и она еще не кончена. Это еще более важное в мире, чем наши русские междоусобные распри. Белые за Францию, большевики за Германию. И в конце концов сводится к тому, кто за Германию, кто за Францию.
– Да, у нас есть несомненные доказательства тому, что Германия доставляла амуницию красным.
– Вот видите, полковник, как это сложно. Кто же изменник – те, кто стоит за немцев, или те, кто за французов?.. Но простите, мы уклонились от темы: могу ли я получить от вас двойной пропуск в Керчь для меня и дамы, Екатерины Владимировны Вигонд – это жена Маркса?
– Эй, там… Напишите г-ну Волошину пропуск в Керчь. Но как вы туда попадете?
Мне легко удалось устроить себе проезд в Керчь. Я встретил, выходя из «Астории», Александра Александровича Новинского[45], моего приятеля – начальника порта, который только что вернулся из эмиграции и сам ехал куда-то назад на Кавказск<ое> побережье. От него я узнал, что завтра в полдень идет из Феодосии поезд, с которым повезут Маркса в Керчь. Мы с Екатериной Владимировной погрузились в поезд, в товарный вагон. Рядом с нами был такой же вагон (теплушка так называемая), в которой ехал Маркс с несколькими солдатами – стражею.
Поезд не отходил довольно долго. Кое-кто из города заходил к нам прощаться. Зашел Коля Нич. Я ему поручил поговорить с кем-нибудь из адвокатов, а его попросил собрать и свидетелей недавней деятельности Маркса как начальника Отдела Народного Образования. Собрать письменные свидетельства о деятельности Маркса, заверить у нотариуса и послать заказным на мое имя в Екатеринодар, где был тогда Командующий Добровольческой армией. Поезд двинулся с опозданием 5–6 часов и затем на всех полустанках керченского пути, которых было так много, останавливался по 6 часов, а во Владиславовке пробыл 12 часов. Это был первый воинский поезд, который шел через линии только что взятых с бою позиций. Везде были следы бомбардировок и атак: воронки, разорванная проволока, выломленные двери.
Вся публика, что ехала с нами в теплушке, – это были солдаты, которые ехали принять участие в боях, которые еще шли на станциях в сторону Джанкоя, и среди них немного офицеров. Солдатская стража, которая была приставлена к Марксу, уже давно была на его стороне. А были опасны вмешательства со стороны: когда поезд часами стоял на полустанке, а скучающая и ожидающая публика бродила сонными мухами, то все рано
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
