которыми мы приходим в этот мир. Что-то настолько безграничное, что рождается вместе с тобой и остается внутри навсегда, периодически появляясь в сопровождении томительного ожидания. Ожидания, когда однажды ты откроешь глаза и поймешь, что этот страх поглотил тебя. И не осталось ничего, кроме него.
— Она решила уйти, — не знаю, почему сказала это, не знаю, как эта мысль вообще пришла мне в голову. Но как только я произнесла это вслух, поняла, что это и была истина. — Принцесса.
22.
— Она ушла, чтобы стать кем-то другим и этим она частично повторила судьбу Нимфеи, — Амрита вновь начала водить рукой в воде и чем дольше она это делала, тем более темной, как мне казалось, вода становилась.
— Кем? — спросила я, даже не задумываясь над вопросом. — Кем она хотела стать?
— Я не знаю. Знаю только, что она верила в то, что делала. Как верила в том, что спасала этим не себя, а всех нас. Именно это всегда отличало её от других — она пыталась помочь всем и всех защитить.
— Защитить всех — невозможно, — сквозь комок в горле проговорила я и тоже приблизилась к воде, которая заволновалась, забурлила и пошла волнами, набегая на дорожку и отступая обратно.
— Это ведь была я, да? Ты рассказывала обо мне, — из горла вырвался судорожный всхлип, который я не смогла до конца подавить. Амрита не ответила, а я продолжила, не в силах остановиться, не в силах замолчать: — Все смотрят на меня и говорят мне, какой я была. Но никто не хочет посмотреть на меня и увидеть, какой я являюсь сейчас. Они смотрят, но не видят, просто глазеют, представляя себе другого человека. Это странно, знаешь? Слушать рассказы о самой себе и не помнить этого. Ощущение, как будто я…брожу по музею имени самой себя. Гид отчаянно плох, а экспонат всего один, да и тот основательно пообтрепался, потрескался и покрылся полью.
— Ты не сильно изменилась, — Амрита шумно выдохнула. — У тебя та же внешность, тот же голос. Вот только внутри тебя…тьма, которой раньше не было. Это чувствуется в тебе. Ты надломленная, озлобленная, мрачная. Похожа на маленького одичавшего волчонка. А стоит заговорить — как холодом веет, как будто приоткрыли дверь в старый, заброшенный, затерянный в густом непроходимом лесу склеп.
— Прости, что это стало для тебя откровением, — с насмешкой выдавила из себя я.
— Что с тобой случилось? — моргнула Амрита.
Я безразлично развела руками.
— То же, что случается со всеми. Жизнь, наверное.
— Неужели ты уходила ради этого? Ради этой боли, которая подпитывает негасимый костер ярости, пылающий внутри тебя?
— Расскажи, что тогда произошло, — проигнорировав вопрос, попросила я.
— Тогда…, - начала Амрита и тут же умолкла, запнувшись. — Я не знаю. Ты использовала зелье из чаши, а также заклинание. Какое — я тоже не знаю, но предполагаю, что получила ты его от Тривии. Хотя эта догадка выглядит странной и маловероятной. Тривия являлась одной из тех, кто был достаточно силен, чтобы жить без оглядки на большинство. Ей было плевать на то, что все считали тебя избранной и ждали, когда ты совершишь ритуал. Она не верила в возможность возвращения Первой из сидхе. Но…она была единственной, кто мог помочь тебе воспользоваться чашей, чтобы получить желаемое. А ты желала вернуться в мир людей. Будучи отмеченной Богиней, ты обладала магией, обеспечивающей тебе в том числе и долгую жизнь. Но только в пределах этого мира. Не являясь сидхе, возвратившись в мир людей, ты скорее всего погибла бы от обрушившихся на твою голову тех сотен лет, которые прошли, пока ты была среди сидхе, ведь время здесь и время в человеческом мире течет иначе. Ты это знала. А потому решила пойти другим путем. Ты решила переродиться. Но тебе важно было сохранить данную тебе магию и прийти в новую жизнь с тем знанием, с которым ты уходила из прежней.
— Я убила себя?
— Кинжал в сердце — очень лаконично и очень действенно, — уныло протянула Амрита, продолжая играться с водой, которая теперь больше напоминала нефть. — Тело ис-рейны было сожжено на погребальном костре, но едва он догорел, как из пепла выпорхнул птенец. Его белые перышки были припорошены серой пылью, а на шее, прямо под клювом, виднелось красное, словно свежая кровь, пятнышко. Точно такое же пятно появилось на шее у принцессы, после воскрешения на алтаре. Король Аэрн хоть и был вне себя от горя, но сообразил, что был совершен магический ритуал. И приказал привести к нему того единственного, кто мог знать о твоих планах.
— И кто же это?
— Мой брат, Тиарн. Его долго допрашивали, пытали, но он не сломался. Король начал терять терпение и решил пойти другим путем, воспользовавшись присутствием того, кто поможет развязать Тиарну язык. И стражники короля пришли за мной. Это сработало, Тиарн все рассказал, но меня его откровения уже не спасли.
Она умолкла и отвела в сторону пряди волосы, приоткрывая вид на край щеки, шею и ухо. Ахнув, я отпрянула, увидев вместо белоснежной гладкой кожи, чернеющие и слезающие струпья.
Лицо Амриты начало меняться на глазах, как в жутких фильмах, когда ужас происходящего настолько глубок, что невозможно отвести глаз, словно оказавшись в ловушке собственного страха.
Кожа девушки иссыхала, утончалась, скукоживалась, оголяя череп. Глаза западали, чернея. Волосы осыпались вниз подобно мертвым листьям. Платье обращалось в лохмотья, рваными кусками повиснув на ссутулившимся скелете.
Я попятилась, когда скелет медленно повернул ко мне своё изуродованное лицо, как-то очень плотоядно щелкнул челюстями и хрустнул шеей. Не успела я окончательно испугаться, как раздался всплеск и из воды вынырнуло что-то, похожее на плотную тень, приземлившись прямо передо мной. Следом такой же звук раздался с другой стороны, и всё новые и новые сгустки тьмы, лишь отдаленной напоминающие человеческие фигуры, падали передо мной. Когда выпрыгнула пятая по счету тень, фигуры вдруг разом зашевелились и двинулись на меня.
Я выставила вперед руки в защитном жесте, отступая назад и пытаясь призвать огонь. Итогом всех моих стараний стали незначительные огненные вспышки, сорвавшиеся с ладоней, после чего я зашаталась, ощущая, как слабость охватывает тело. Давно, слишком давно я не питалась.
А тени подходили все ближе и ближе, я уже чувствовала исходящий от них затхлый запах испорченной, несвежей, застоявшейся воды. Говорят, вода не может испортиться, но эти тени были явно с истекшим сроком годности.
У меня все еще оставалась надежда как-то избежать встречи с этими истекающими черными потоками созданиями, но когда я уперлась спиной во
