найдется множество в Бургундии или Дофине. И пока они остаются там, среди своих угольных копей, им не поможет ни один врач и лечить их бессмысленно, уж прости за прямоту. Едкий воздух, грязная вода, дурная еда – всё может оказаться причиною недуга, от которого мы, врачи, никак не сможем избавить человека, пока эту причину не найдём и не устраним. Надеюсь, с этим ты спорить не станешь? Ещё ты, наверное, посмеёшься, если я скажу тебе, что на состояние человека влияет также не только ближайшая к нему окружающая среда, но и материи весьма далёкие. Я имею в виду Солнце и Луну, эти источники энергии для всего живого на Земле. Они с первого момента сотворения мира задают все основные ритмы существования и для растений, и для зверья. Неужели ты думаешь, что человек, самоё животное, недалеко ушедшее от обезьяны, что нам подтвердил досточтимый Гален, остался неподвластен этим ритмам? А другие небесные тела, планеты и звезды? Я уверен, что и они в разные моменты времени, выстраиваясь в определенные комбинации, своим воздействием наверняка добавляют свою толику основным ритмам Солнца и Луны. Они как микродозы иного вещества, например сурьмы или ртути, добавляемые в основную пищу человеку, способны возбуждать либо угнетать функции отдельных органов и всего организма. На этот счёт у меня есть много соображений. Конечно, это пока только гипотезы, но кое-что мне уже удалось подтвердить практическими наблюдениями, вычислениями и опытами.
Говоря всё это, Мишель отставил свой бокал и подошел к своим полкам, заваленным книгами, ища в их близости не то поддержку своим словам, не то защиту от возможной критики Везалия. Андреас же, похоже, вовсе не хотел спорить. Он, вертя в руках наугад взятый с полки какой-то прибор, слушал Мишеля, внимательно и отрешённо. Возможно, мысли, высказанные сейчас Мишелем, приходили и ему, Везалию, в голову. Однако вот так открыто высказать их кому-то из академической братии о вряд ли бы посмел. Многое из сказанного и выводы из него могли оказаться в противоречии с господствующей медицинской концепцией, постулаты которой он зубрил, будучи схоларом, и которую сам же стал преподавать, став профессором.
Мишель, не услышав от Везалия критики, воодушевленно продолжил свой монолог. Теперь в его голосе послышалось волнение.
– Однако и это всё неглавное. На все наши что? как? почему? невозможно получить верные ответы, если рассматривать человека примитивно, только как кожаный мешок, набитый костями и требухой. И не смотри на меня с таким удивлением. Мы с тобой, внуки Асклепия и последователи Гиппократа, Авиценны и Галена, увесившись регалиями докторов медицины и взявшись врачевать, забыли об одной простой вещи. Человек – творение Божие, созданное Им по образу и подобию Своему. То есть человек как таковой суть следствие замысла Божьего. Мы с тобой можем препарировать тела человеческие сотни раз вдоль и поперёк, рассуждать о причинах болезней и с умным видом пытаться их лечить, но все наши потуги вряд ли будут иметь истинный успех, пока мы не поймём этого самого замысла. Дано ли человеку постичь замысел Отца, его сотворившего? Конечно нет, ответит тебе любой богослов, ибо разум человеческий слаб и несовершенен для решения этой задачи. И что же? Принять это и успокоиться? Неужели удел человека по замыслу Божию – это из века в век едино и неотступно следовать Его догмам? Не думаю. Да и история рода человеческого этого не подтверждает. Следовательно, это не так. Бог дал человеку разум, а вместе с ним способность мыслить, постигать суть вещей и открывать нечто новое. На мой взгляд, используя разум должным образом, человек, постигая многообразие вещей и законы мира, то есть те же самые творения Божии, сможет постичь и самого Бога. Пусть не всего, конечно, поверим в этом нынешним святошам. Но хотя бы на скрупул,19 хотя бы на гран, но человек, я думаю, всё же способен приблизиться к пониманию сущности Бога. Я же тщу себя мыслью, что, лучше узнав Бога, станет возможным и постичь Его замысел относительно человека. А познав эту первопричину, для меня станут более понятными и многие ее следствия. А для нас, врачей, это что? Это и строение человеческого тела, и его функционирование, и порождение его недугов, и его же исцеление. Сразу станет ясным что да как, почему так, а не иначе.
– Вот, значит, как, – Везалий повертел в руках свой бокал, – а ты не боишься, что постигая замысел Господа нашего, ты откроешь нечто гораздо большее? Да такое, что тебе как человеку станет страшно? Или же такое, что ты своим разумом человеческим не сможешь это истолковать истинно? Всё же разум человека не настолько велик, чтобы охватить всю суть божественного замысла. Не мне тебя учить, как опасно назначать диагноз, основываясь на одном-двух симптомах, да и то неявных. Это может увести по ложному пути.
– Да, может и такое статься. Даже наверняка так и произойдёт. И все же я решил пройти по этой стезе. Познать человека через познание Бога. Пусть это задача трудна невероятно, но целью своею она прекрасна и благородна. Я всей душою чувствую, что сам Господь назначил её мне. И уверяю тебя, что приложу все свои силы, опыт и знания, чтобы попытаться её решить.
– Ты самоуверен, Мишель. Решить такую задачу одному невозможно. Хотя бы потому, что субъективность одного твоего ума не даст тебе разглядеть всего многообразия и красочности картины мира. Сам того не понимая, ты пойдёшь по ложному следу.
– Совершенно согласен с тобой, Андреас. Поэтому я позаботился, как не попасть в эту ловушку. Во-первых, всем выводам из рассуждений своих о связи Бога и человека я ищу подтверждение или же наоборот опровержение в хрониках прошлого и нынешнего. Думаю, что три тысячи лет до рождества Христова и полторы тысячи после него содержат достаточный запас фактов, оценив которые можно попытаться хоть чуточку понять суть и направленность Божьего водительства, а через них и общий замысел Создателя относительно человека и места его на Земле. Опять же я не собираюсь плоды изысканий и размышлений своих объявлять как единственно верные. Это было бы против законов логики познания. Напротив. Я с удовольствием готов делиться результатами своих изысканий с людьми сведущими и достойными. Их мнения наверняка могут оказаться весьма дельными и сообща мы могли бы многого добиться.
– Так поступи учиться на факультет богословия, Мишель! Уверен, там ты найдешь ответы на все свои вопросы.
– Эх, Андреас! Конечно же я пытался беседовать обо всём этом и с профессорами богословия, и
