– Да что вы сестра. Как можно.
– Итак, вернемся к нашим канделябрам. Вы позволили мне остаться?
Не позволил.
Литиция попыталась быть вежливой, но вести светские беседы было явно не её. Вот разметелить башку этому неприятному типу– с превеликим удовольствием. И все же она выцедила:
– Благодарю за гостеприимство.
– Не стоит, – Свароски оставался воспитанным джентльменом. Насколько это возможно, когда лезут к тебе за шиворот ледяными пальцами благочестия.
– Я с удовольствием благословлю весь ваш дом, – Литиция осмотрит все помещения. И здесь не могло быть сомнений.
– А не пошли бы вы…– слетел налет хорошего воспитания с хозяина особняка. Мужчина взял в руки трость.
– Уже пошла! – радостно возвестила Литиция. Надо лететь, пока тростью не прогнали. – Все сделаем в лучшем виде.
И понеслась по дому, поливая все углы святой водой. Заглядывая в самые темны углы, вверх по лестнице, по коридорам. Свароски пробежал первые три комнаты за ней, а потом махнул рукой и оставил ее на старшую из жен. Та следила за Литицией орлицей, явно надеясь, что монашка что–нибудь сопрёт, и её можно будет с чистой совестью посадить в Тауэр.
– А это точно не бензин? – спросила мелкая вихрастая голова, выглянувшая из-за угла. Мальчишка улыбался во весь рот.
– Иди отсюда! – шикнула старшая жена. Интересно, Свароски их так и называет: первая, вторая, третья или по именам?
– Но она странная, – вылезла вторая голова. Поменьше и с длинной косой, болтающейся над полом.
– А ружье можно потрогать? – высунулась еще одна мордочка, совсем маленькая. Максимум четыре года.
Литиция поставила бутыль со святой водой на пол и уточнила:
–Вы дети Китниса?
–Ага, – хором мяукнули малыши и вывалились в коридор. В ночных сорочках и с мягкими игрушками каждый.
Старшая надзирательница закатила глаза и попыталась увести детей. Но кто может сдвинуть с места гору заинтересованности?
– А чего не спите?
– Так мелких сначала укладывают.
– А вы уже большие, – кивнула гостья. Дети всегда говорят больше, – И много мелких?
Тройка замялась. Закатила глаза в поисках пауков на потолке. Насекомых там не было. В доме с пятью женщинами убираются на отлично.
– Что не так? –е больше заинтересовалась Литиция. «Вот здесь, недалеко», – пропищала чуйка.
– Раньше много было, – Буркнул старшенький.
– Это как?
– Болеют. Умирают, – быстро сказала старшая жена и прикрикнула на детей: – Бегом спать!
Литиция знала, как умирают в Лондоне, и попросила:
– Отведите меня в детскую.
– Вам туда не надо! – заявила смотрительница. И Литиции туда понадобилось в два раза сильнее.
Но в прохладном зале с двухэтажными кроватями кучковались дети от пяти лет и старше. По одной стене шли стеллажи с игрушками. Детей было много. Увидев в дверях Литицию, они повскакивали с кроватей и обступили гостью почетным кольцом. И вроде все выглядели прилично, обжимались с игрушками, но бросались в глаза дыры на коленках, кареты без колес, сабли с половиной лезвия, куклы без волос. Одинокая пирамидка из деревянных колец, собранная не до конца, но покрытая серой пылью. В этом необъятном доме потеряли младшеньких?
– А мелкие где?
– Умерли, – ответила сурово женщина из темного угла комнаты. Её замученные глаза жаловались на всех детей сразу и напрочь отбивали охоту материнства.
Ох, как. А Литиция то наивно думала, что для карапузов отдельную палату предусмотрели.
– От чего?
– Заболели.
– Чем?
– Простудой.
– Лечить не пробовали?
– Вам пара, сестра, – встряла надсмотрщица в содержательную беседу.
Дети уже ерзали, чуть ли не подпрыгивали. Они хотели поделиться информацией, но взгляды женщин их пугали и останавливали.
Тут нужна сила демонстрации.
– А можно я останусь? – монахиня лучезарно улыбнулась. Её ухмылочка свела с ума немало людей, и жены Свароски попятились.
–Зачем?
– Детям ружье покажу.
А вот и бомба.
Ужас на лице матерей можно было фиксировать и продавать, как образец идеальной хтонической паники, со дна которой можно закопаться только глубже. А крик – крутить саундтреком к первому января, если он у кого-то рабочий:
– Конечно, нет!
– Да!!! – фееричное пищание от детей со всех сторон.
– Да, – твердое от Литиции.
– Да!!! – согласие и старших и младших.
– Нет, – перекошенное лицо мамашки.
– Сестра – идите в… вон, – истеричное от сопровождающей.
Да, да. Так она и утопала. Гостья осенила крестом ведро с водой, набранной только что в бадье со свежим дождем, окунула метелочку и размашисто окропила помещение. Благо воды еще много, а тут явно нужен священный дух. Много.
Мощный плеск пришелся прямо в лицо сопротивляющимся дамам, заставив их захлебнуться возмущением.
Дети повысили громкость радости, и счастливо заплясали, ловя священнее капли.
Процедура продлилась от силы четыре минуты.
К её окончанию обе женщины рыдали.
Ну что за нафиг?! Чего Ниагару выплескивать на пустом месте?
Литиция проверила разряжено ли ружьё, и передала его детям. Слез на представительницах рода Свароски прибавилось.
– Она в подвале, – растирая носо–слизистый коктейль по лицу, сказала одна из дам.
– Кто?
– Тина.
– Показывай.
Оружие удалось отобрать только с третьего раза. И то потому что пригрозила молебном на всю ночь. Дети сначала обрадовались, а потом узнали, что такое молебен…
Привели ее в подвал. В сумраке тухлого помещения Литиция увидела клетку. А в ней запертую девушку. Грязную и заплаканную. Что-то это ей напомнило. Помнится, случай был…
– А ключи где? – голос монашки был полон пренебрежения. Как же её достали эти извращенцы.
–У Китниса.
–Вот петушило космическое, завел себе целый гарем куриц, да еще и рабыню в придачу. Сообразительный дядька. Мне б так жить. Но гада надо раскулачить, – Гостья изъяснялась странно, и женщина за решеткой так заинтересовалась, что даже перестала рыдать. А следующая реплика вызвала бурю негодования: – Пошли мужика твоего соблазню.
– Не надо! Нельзя! Нам самим мало! – зашипели женщины фуриями.
– А что с ней произошло? – смущающая ситуация. Негативный пример налицо, а тетки волнуются о конкуренции.
