Книга Сторан - Роман Галкин

Вообще-то, как узнал позже, горные и степные стахи являются одним и тем же видом. Живут эти монстры парами. В горных расщелинах и пещерах они устраивают логово и откладывают в нем кокон, который развивается в зависимости от условий от года до двух лет.

Вылупившийся молодняк, разорвав кокон на лоскуты, спешит забраться выше в горы, чтобы спланировать на этих лоскутах с отвесных склонов. Воздушные потоки, как правило, относят их далеко в степь. Если кто-нибудь из молодых зверей не покидает горы в течении первых суток, то взрослые особи при встрече убивают его и пожирают. Это при том, что между собой взрослые стахи не враждуют.

Улетевший в степь молодняк стремится на север к лесостепным и лесным районам, где звери активно охотятся, потребляя необходимую для роста пищу. Подросшие стахи объединяются в пары и далее занимаются совместной охотой. Когда приходит время размножаться, пары монстров возвращаются в горы.

В горах стахи охотятся на пещерную разновидность зуулов, но нередко, в основном после того, как заканчивается период вызревания кокона, выбегают на охоту в степь, где основной их добычей являются отдалившиеся от племени кочевники.

***

Ночью действительно случилось нападение стахов. Я заметил гигантских пауков еще когда они спускались с крутого горного склона, прячась в расщелинах. Поняв, что звери пробираются к племени, хотел отогнать их и заодно еще раз проверить, ощущают ли они мою сущность, или та пара стахов, чьи панцири лежат теперь под скалой, была уникальной. Однако, подумав, решил, что интересно будет посмотреть, как мои воины отражают ночное нападение.

Приблизившись к племени, стахи разделились. Один затаился в расщелине, второй, скрываясь за каменным нагромождением, пробрался вдоль отвесной стены ближе к бодрствующим воинам. Оставшийся в расщелине зверь неожиданно выскочил, метнул ловчую нить и снова скрылся, подтягивая следом пойманного сартука. Удар клейкой массы в грудь был достаточно сильным, чтобы сбитый с ног воин потерял сознание и теперь волочился за нитью безвольной куклой.

Немедленно пущенный в стаха рой дротиков впустую высек искры из камня, за которым он скрылся. Выхватив булавы, воины отважно бросились вслед за пауком. Несколько сартуков пытались перерезать нить, придерживая волочащегося на ней соплеменника.

Как только все охраняющие этот участок воины скрылись в расщелине, из-за камней выскочил второй паук и кинулся на тех, кто удерживал нить.

Видя, что без жертв не обойдется, я поспешил убить сущность сперва нападающего с тыла, затем первого, с которым воины уже схватились врукопашную, пока еще чудом избегая ядовитого шипа. Зверь до сих пор никого не покалечил лишь потому, что, отбиваясь от напавших, одновременно тянул нить с пойманным сартуком, в которую вцепились еще четверо кочевников.

Надо отдать должное выучке воинов. В схватку вступили только те, кто находился на данном участке, остальные не бросились бездумно на помощь, а лишь усилили бдительность, продолжая стоять на страже. Отдыхающие кочевники быстро поднялись, усилив охранение и частично присоединившись к сражающимся с напавшими монстрами.

Сами монстры, а вернее их все еще живые оболочки, лишенные сущностей, безвольно телепались под сыпавшимися со всех сторон ударами булав. Однако, не подозревая, что избивают уже мертвых стахов, сартуки снова и снова героически набрасывались на них, ухитряясь при этом получать вполне серьезные раны от дергающихся конечностей восьмилапых монстров.

Я решил вмешаться только после того, как, падая, один из зверей, судорожно дернув хвостом, буквально разодрал шипом горло неудачно подвернувшемуся воину. Подбежав к монстру, я схватил его за хвост и закричал воинам, чтобы резали. Затем тоже самое проделал со вторым стахом. Теперь, когда звери лишились смертоносных шипов, можно было позволить кочевникам продолжить избиение ненавистных тварей. Правда, конечности самки вооружены острыми когтями, которые вполне могут распороть брюхо неосторожному воину. Но если победа достанется слишком легко, то воодушевленные ей сартуки в следующий раз, когда меня не окажется рядом, наверняка повторят ошибку Ирамия.

Даже смерть воина, которому шипом разорвало горло, не могла заглушить общего ликования по поводу небывалой победы над хищниками. Мало того, что для торга с марыками прибавилось еще две драгоценные туши, так многие сартуки теперь смогли воочию убедиться, как их новый вождь лихо разделывается с монстрами. Из уст в уста переходили рассказы о том, как я хватал могучей рукой за хвост жалких тварей и держал, позволяя остальным воинам всласть поработать булавами.

Разумеется, до рассвета никто уже не уснул. Несколько воинов разделывали туши монстров, вгоняя ножи и острия дротиков в суставы и сочленения. Женщины и детвора толпились рядом, восхищенно цокая языками, обсуждая небывалые перспективы обмена, которые позволят племени благополучно пережить засушливый год, не потеряв много воинов в набегах на сквилов. Молодые сартуки вглядывались в темные скалы в надежде на еще одно нападение стахов.

***

Утром кочевники вновь растянулись вдоль скалы, будучи уверенными в том, что днем стахи на большое скопление сартуков не нападут. Несколько групп воинов изъявили желание пробежаться по окрестностям, но я, полагая, что после ночной удачи они готовы бросаться на стахов даже в одиночку, запретил. Свой запрет обосновал желанием сказать что-то важное всему племени. Теперь нужно было придумать это «важное». Впрочем, мое выступление могло подождать до обмена, который, как узнал от своих советников, должен состояться ровно в полдень. А пока обсуждал уже сформировавшиеся в мыслях планы коренных изменений в жизненном укладе сартуков с Молоком и Гуриком.

Как только солнце проделало по небосклону половину пути, на краю каменной площадки появилась маленькая фигурка.

– Марыки пришли, – указал наверх Гурик.

Из-за непропорционально большой головы горец походил скорее на ребенка. Маленькие глазки, длинный острый нос, узкие губы и почти отсутствующий подбородок придавали обрамленному неаккуратно стриженными черными локонами лицу некую кукольность, если можно так выразиться. Одет он был в длинный до пят балахон серого цвета, скрывающий руки.

Окинув взглядом расположившихся у подножия скалы кочевников, марык вдруг оттолкнулся от края площадки. Тут же его балахон раскрылся словно парашют, остановив падение, и горец начал медленно планировать вниз.

Снизу было видно, что балахон он удерживает раскинутыми крестом руками, каждая из которых сжимала пару строп, прикрепленных к краю своеобразного парашюта.

Приземлившись, марык, вопреки моим ожиданиям, не направился к нам для приветствия, а деловито прошелся вокруг выложенных напоказ товаров. Особое внимание он уделил не расчлененным тушам стахов, а пучкам трав, помяв и понюхав каждый. Затем коротышка внимательно осмотрелся вокруг, будто бы стараясь увидеть какой-то подвох, при этом ни на