Я честно пыталась что-нибудь увидеть, но спины сделали свое мохнатое дело. Грюк! Бам! Бом! Шкряб! Металлические удары шли один за другим, перемежались скрежетом, все ревели, махали руками и подпрыгивали. Иногда между спинами что-то мелькало и тут же уходило в сторону. Все завершилось внезапно. После одного из ударов вдруг смолкли крики, наступила звонкая тишина. А потом разразилось:
— Тин-гурд! Тин-гурд! Слава Грольфу Удачливому!
Мохнатые спины лихо перебрались через стол, раскидывая блюда и кружки, и кинулись вперед вместе с остальными. Что, неужели мне опять не удастся увидеть этого таинственного Грольфа? Увидела. Все, что можно было увидеть в узкую дверную щель. Если, конечно, это его пронесли обратно на руках. Сначала проплыли сапоги от подошв до голенищ, прошествовали кожаные штаны, кожаная куртка с чем-то рыжим наверху. Вот-вот должна была показаться голова. Но тут сбоку выступили буйные кудри на чьем-то затылке и совершенно закрыли мне обзор.
— Подвинься! — не выдержав, буркнула я преграде. Кто мог услышать мой голос в этом шуме? Кто надо — услышал. Спина повернулась. Мы встретились взглядами. Ярко-льдистые голубые глаза этого морехода красиво выделялись на темном загорелом лице. А сейчас, когда вытаращились, стали еще красивее и заметнее.
— А-а-а! — заорал мореход не своим голосом, тыча в мою сторону пальцем.
— Невежа! Укушу! — успела я прошипеть напоследок и быстро захлопнула дверь.
Мореход еще кричал об упырях за дверью, потом вырывался из рук подоспевших друзей, клялся, что ни капельки не пьян, но его все-таки увели отсыпаться. Дверь я больше открывать не рискнула. Надо ждать приглашения. Вот попаду в зал — все и увижу. Нет, правда, дрался именно Рианор? Он пострадал? Ранен? Вот уж загадка!
— Ты храбро бился, Рианор! — послышался в наступившей тишине уже памятный голос. — Но удача была на моей стороне, как и должна. А клинок жалко. Хороший был меч.
И чего я так боялась этого состязания? Все оказалось совсем не страшным. Скорей бы уж попасть в зал, увидеть таинственного Грольфа, Рианора — как он там, после поединка?
— Объявляется состязание в песенном мастерстве!
Ну вот, наконец-то! Я вскочила со скамьи. Но дальше все пошло как-то не так…
— Сдвинуть столы! Сомкнуть щиты! Надеть шлемы! Никому выше глаз не высовываться, рыбье семя! А то получите, как Тергир в прошлый раз!
В главном зале что-то сдвигалось, грохотало, ездило по полу с раздирающим скрежетом. Они что, крепость сооружают? Что же там готовится?
— Я, Вирег Смелый, прошел с тобой, Грольф, десять битв. Я вызову на бой любого, назвавшего меня трусом. Я пойду за тобой в Ледяную Страну биться со снежными демонами. Но сейчас я не иду за тобой.
— Я, Турлог Хитроумный, стоял рядом с тобой в самые свирепые бури. Я пошел за тобой в Запретные Воды. Но сейчас я не иду за тобой.
— А у меня с прошлого раза ребра в непогоду ноют!
— А у меня кровь из ушей шла!
— А мне… это… выйти надо!
За дверью с грохотом тягали что-то тяжелое, бубнили и мямлили какие-то свои причины убегающие из зала отступники, а я потихоньку отступала к входной двери. Клятва Солнцу! Ох уж эта клятва! Может, жить в пещерах не так уж плохо? Только успею ли добраться до них до рассвета? А где буду прятаться до нынешнего заката? Недолго, конечно, осталось, но где?
Я уже почти убедила себя, что жить до конца дней во мраке — верх мечтаний любой сказительницы. Но было уже поздно. Дверь в зал распахнулась. И вестником моей печальной судьбы на пороге стоял Стырга.
Глава двадцать третья О НЕОЖИДАННЫХ ПОВОРОТАХ
— Нет! Не пойду!
Стырга даже не успел открыть рот, когда я начала изливать на него свои жизненные планы.
— Не нужны мне ваши деньги! Убегу! От солнца спрячусь! Буду в пещерах жить! И вообще, так нечестно! Предупреждать надо! Вы меня обманули!
Я была готова к угрозам, посулам и крикам. Ну или к посулам, крикам и угрозам, например. Стырга быстро все оценил, шагнул вперед и плотно прикрыл за собой дверь.
— Вы не можете нас бросить!
— Это почему? Клятвой пригрозите? Не напугаете! И без солнца проживу!
— Спасите нас. — Стырга вдруг явственно вздрогнул, скривился всем лицом. Плачет? Не может быть! Притворяется! Надеется меня разжалобить! Дешевая уловка! Не с той связался!
— От чего это вас спасать? — пробурчала я, отступая на шаг.
— Столы готовы! — возвестил голос за стеной.
Полугоблин затравленно оглянулся, шагнул вперед и забормотал, ухватив меня за рукав:
— Он не знает поражений и неудач уже много лет, скука — его злейший враг. Он ищет состязаний с лучшими! Он доволен сейчас, борьба была упорной. Но втройне страшен будет его гнев, если не состоится песенный поединок! И тогда мы пропали! Город погибнет!
— Не надо! Триста мечей — городу не угроза! Ничего он вам не сделает! — Я продолжала пятиться.
— Он властвует в море. Он дружит с духами и хозяевами соленых вод. Он может замкнуть устье реки! Малым детям будет нечего есть! — Стырга неотступно следовал за мной.
— Вам до устья день пути! Пусть себе замыкает! И при чем тут дети? — уже в который раз я не могла понять запутанные беды заказчика. Что и неудивительно — рассказать в трех словах то, что сплеталось и варилось годами, под силу лишь Семи Мастерам. Хотя, с другой стороны, что мне за дело до их бед? Я должна была просто спеть! Почему мне в последнее время приходится больше слушать?
— Закроет устье — не будет морского пути! — Полугоблин даже передернулся.
— И дети не смогут рыбачить на море? — попробовала я догадаться.
— Нет же, конечно нет! — возмутился полугоблин. Иногда полезно прикинуться ничего не понимающей глупышкой. Особенно когда и прикидываться особо не нужно.
— Не приплывут купцы — и городу конец! Обрушатся стены! Зарастут поля! Разбегутся люди!
— Приезжие купцы чинят ваши стены и работают на полях?! — Я, конечно, подозревала, что Белокозинск разбогател и загордился, но чтоб настолько! Моя спина толкнулась об дверь. Дальше отступать было некуда. Полугоблин воспользовался моментом, шагнул вперед и зачастил:
— Не придет Эльдерин с прозрачной посудой, не привезет снадобья и приправы Вирга, Хмурый точно не заглянет со своими зачарованными ремешками. А вино в бочках! А копченое морское мясо! А белые доспехи! А поющие раковины! А кому продадут шкуры и черные капли лесовики? А зачем тогда в Белокозинске целый год дубили рыбью шкуру? Куда тогда девать синюю ягоду? А мед и смолу с пенькой? А ожерелья из когтей? Придут еще раз продавать оружие гномы, если не купят веселящие листья? Кто вообще пожалует уже на следующий год? Они все уйдут на другие ярмарки! Дети останутся без куска хлеба, родители пойдут в леса выкапывать корешки, поля зарастут сорняком, обрушатся стены — и конец Белокозинску! По всей округе разорятся мастера и подадутся в разбойники, загорятся села, пересохнут реки, стрелы будут лететь из-за каждого дерева!
