– Да.
Немного поколебавшись, Мейсон спросил:
– У вас есть водительское удостоверение, миссис Ньютон?
– Конечно.
– Можно взглянуть?
– Не понимаю, какое оно имеет отношение ко всему этому?
– И я тоже, – заявил Декстер, вставая. – Если суд невозражает, то я считаю, что это несущественно и к делу не относится.
Судья Мэдисон покачал головой:
– Это перекрестный допрос. Свидетельница показала, чтоузнала обвиняемую при таких обстоятельствах, которые могут быть чрезвычайноважны для защиты. Я не намерен ограничивать перекрестный допрос, пока онведется в разумных пределах. Более того, суду понятно, что хочет выяснитьсвоими вопросами защитник, и, следовательно, вопрос уместен.
Свидетельница неохотно открыла сумочку и достала права.
– Здесь указана дата моего рождения, – проворчала она, – ая, естественно, не хочу, чтобы о моем возрасте написали в газетах. Думаю, чтоэто никого не касается.
– Меня не интересует ваш возраст, – возразил ей Мейсон, беряв руки удостоверение. – Меня интересует, есть ли какие-то ограничения. А, вотвижу. Вы не можете водить автомобиль без очков…
– Ну и что? – оборвала его свидетельница.
– По-моему, на вас сейчас нет очков.
– Так я сейчас не за рулем.
– Тринадцатого вечером вы тоже не были за рулем, когдаувидели женскую фигуру, которую приняли за обвиняемую.
– Я не видела фигуру, которую приняла за обвиняемую. Явидела обвиняемую. Она выходила из комнаты, неся в руках клетку с птицей, и ясказала про себя, я сказала…
– Нас не интересует, что вы про себя сказали, – прервал ее сулыбкой Мейсон. – Позвольте спросить вас, миссис Ньютон, вы видите заголовок вгазете, которую я показываю вам?
– Конечно, вижу. Могу прочитать и более мелкий шрифт… Ну,даже вон тот заголовок в правом углу: «Президент рассматривает бюджет наследующий финансовый год».
Задумчиво нахмурившись, Мейсон вдруг спросил:
– Вы носите контактные линзы, миссис Ньютон?
– Да!
– Когда вы начали их носить?
– Я получила их в полдень двенадцатого.
– И сразу отказались от очков?
– Не сразу. Я попеременно ношу то линзы, то очки.
– То есть тринадцатого вы еще полностью не привыкли к своимлинзам?
– Ну, я хорошо в них видела.
– Но вы носили их целый день?
– Нет.
– На вас были линзы, когда вы вышли в коридор и увиделифигуру, которую приняли за обвиняемую?
– Я не помню.
– Давайте посмотрим, можно ли освежить вашу память. Когда вынадели их тринадцатого? Утром?
– Я не помню.
– Даму, выходящую из квартиры, которую вы выдаете заобвиняемую, вы узнали по одежде?
– Я знаю это ее твидовое пальто.
– Оно не было облегающим?
– Я уже говорила, что нет. Это мешковатое твидовое пальто.
– Значит, вы не видели лица, не видели фигуры, а лишь пальтои канарейку в клетке.
– Что еще вам надо?
– Мне не надо ничего, – опять улыбнулся Мейсон, – крометого, чтобы вы сказали правду. Итак, вы не могли опознать обвиняемую по фигуре,так как вы ее не видели.
– Если суд позволит, то я бы констатировал, что это спорныйвопрос, – внес свое замечание Декстер.
– И тем не менее я намерен оставить его, – ответил судьяМэдисон. – Я полагаю, что ситуация очевидна, и, если защита хочет подтвердитьее для протокола, я намерен разрешить.
– Я не могла разглядеть фигуру женщины, так как на ней быласвободная одежда.
– Под одеждой вы имеете в виду это мешковатое твидовоепальто?
– На ней была и другая одежда.
– Но вы не видели ее?
– Я не могу видеть через пальто. У меня не рентгеновскиелучи вместо глаз.
– Итак, все, что вы видели, – это фигура в твидовом пальто.
– Ну, я полагаю, что могу узнать пальто, когда вижу его.
– И птицу в клетке.
– Канарейку в клетке.
– Вы видели птицу?
– Прекрасно видела, чтобы узнать, что это канарейка.
– Принимая во внимание тот факт, что вы не собиралисьвыезжать на машине, мы можем предположить, что на вас не было очков. Верно?
– Хорошо, – резко ответила она. – Я не надела очки, мистерМейсон, но я не слепая.
– Благодарю вас, это все!
– У меня нет вопросов, – отозвался Декстер.
– Вызывайте следующего свидетеля, – объявил судья Мэдисон.
– Это все, ваша честь. Обвинению нечего добавить.
– Итак, – начал судья Мэдисон свое заключительное слово, – какдраматично показал мистер Мейсон, в свидетельских показаниях есть определенныепробелы. Да, обвиняемую видели около камеры хранения, однако никто не видел,как она открывала ячейку и что туда клала.
Да, как оказалось, оружие принадлежит ей. И хотя драматичныйперекрестный допрос последней свидетельницы, проведенный мистером Мейсоном,выявил ряд уязвимых мест в показаниях, у суда нет альтернативы, как привлечьобвиняемую…
Мейсон встал со своего места.
– И поскольку речь идет об убийстве, – продолжал судьяМэдисон, – обвиняемая не может быть освобождена под поручительство или залог.
– С позволения суда, я бы хотел сделать заявление, –выступил Мейсон.
– Пожалуйста, – разрешил судья Мэдисон.
– Я прошу слова для защиты.
Судья Мэдисон нахмурился и после минутного колебаниязаговорил осторожно, взвешивая каждое слово:
– У суда не было намерения чинить какие-то препятствия. Хотясуд действительно предположил, что поскольку это всего лишь предварительноеслушание, то выступления защиты не будет. Суд приносит извинение защите за то,что объявил о взятии обвиняемой под стражу, не спросив защитника обвиняемой оего дальнейших намерениях. Однако, несмотря на это, суд подчеркивает, что вподобных делах, когда единственный вопрос, стоящий перед судом, – это вопрос отом, было ли совершено преступление, и когда есть достаточно веские основаниясчитать, что обвиняемая совершила его, то нет нужды заострять противоречия впоказаниях. Поэтому поступок суда очевиден. Я надеюсь, защита понимает эту вобщем-то элементарную ситуацию?
