По своей организации палаты риторов напоминали цеха и ополчения. У них также были свои уставы и залы для собраний, и они управлялись диаконом и руководящими советами. Их деятельность носила социальный, общегородской и религиозный характер, наряду со специфическим театральным и литературным уклоном. До Реформации они играли выдающуюся роль в устройстве религиозных праздников и торжеств. Но, как и остальная часть общества, в 1520-х и 1530-х гг. они глубоко прониклись протестантскими идеями, как и эразмианскими воззрениями, и их настрой быстро стал антисакраментальным и враждебным иконам и священным реликвиям. Что вполне объяснимо, это навлекло на них подозрения, если не открытую враждебность, со стороны Церкви и габсбургских властей, и много сценических постановок подверглось цензуре или же было запрещено Хофом Голландии и другими судебными органами. Это привело к тому, что палаты риторов стали бастионом той же самой разновидности скрытого, подспудного протестантизма, которым было охвачено общество в целом. Они специализировались на завуалированном высмеивании старой Церкви и активной пропаганде негативного отношения к ней среди народных масс.
БЕДНОСТЬ И ГОРОДСКАЯ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ
Определенная часть городского населения, в целях налогообложения относимая к категории слишком бедных людей, чтобы платить имущественный налог, довольно широко варьировалась от года к году, на что оказывали радикальное влияние экономические взлеты и падения. В Лейдене, городе, где сохранилась некоторая статистика для того периода, доля таких бедняков колебалась от 33% в 1514 г. до низшего числа в 1529 г. и около 40% к середине 1540-х гг. Очевидно, в других мануфактурных городах, находившихся во внутренней части страны, существовало аналогичное соотношение. Тем не менее, так как те города северных Нидерландов, где бедность ощущалась сильнее всего — города внутренней их части — были также городами с наименьшим по сравнению с другими приростом численности населения, между 1550 и 1585 гг. проблема городской бедности в этой области была не столь острой, как в быстрее растущих городах юга, или Франции, или Германии. На севере количество бедняков в середине XVI в. мало изменилось по сравнению с 1500 г. — ситуация, совершенно отличная от той, что существовала в соседних странах. Это была, несомненно, главная причина, по которой городские власти на севере подвергались меньшему давлению за введение радикальных изменений в систему городской помощи бедным, чем на юге.
В наследство от позднего Средневековья всем городам западной Европы досталась разветвленная система благотворительных учреждений и заведений, основанных частными лицами, цехами и духовенством и управляемых самыми разными органами, хотя зачастую состоявшими из членов духовных орденов. Многочисленные благотворительные дома и учреждения, так же как религиозные братства и монастыри, раздавали милостыню, осуществляли уход за больными, снабжали их едой и дровами. В больших городах также существовали общие госпитали — в Харлеме он назывался «Приют св. Елизаветы» (St Elisabethgasthuis) — где могли жить заболевшие бедняки, так же как не столь крупные богадельни, сиротские приюты, и, зачастую, также hofies, — группы маленьких коттеджей, бесплатно предоставлявшиеся определенным категориям людей: прикованным к постели беднякам, часто престарелым собратьям по цеху или вдовам членов цехов. Такие группы коттеджей и большинство других благотворительных заведений имели тщательно разработанные уставы, ограничивавшие право на получение благотворительной помощи за определенными группами, связанными семейными узами, местом проживания или видом деятельности с основателем или органом-учредителем. Вся система была построена таким образом, чтобы исключить чужаков или новоселов, хотя подаяния и краткосрочное вспомоществование были доступны для паломников и бродяг.
В первой половине XVI в. западная Европа, и протестантская, и католическая, были охвачены новым отношением и новым подходом к проблеме помощи неимущим. Эта перемена была вызвана несколькими факторами. Отчасти, она стала результатом критики монахов и священников и принципов неограниченной раздачи милостыни и оказания благотворительной помощи нищим со стороны гуманистов. Отчасти, это был непосредственный результат Реформации, которая, избавившись от католического духовенства и конфисковав церковную собственность и доходы, оставила крупную прореху в системе городской благотворительности, которую неизбежно приходилось заполнять городским властям. Но отчасти эта перемена была вызвана ростом численности населения и быстрым расширением крупнейших городов в большей части Европы и обострения проблемы бедности.
Фундаментальная реорганизация была неизбежной, и только городские власти могли ее осуществить. И управление системой благотворительности, и ее цели изменились. Религиозность позднего Средневековья возводила бедность, нищенство и раздачу милостыни в ранг сакральных ценностей, однако новая гуманистическая философия помощи бедным не разделяла такого отношения. Приоритет теперь отдавался пресечению роста бедности, бродяжничества и тунеядства, поэтому новый подход был уже более сдержанным, если не напрямую враждебным к нищенству и раздаче милостыни. Амбициозные программы реорганизовали систему городской благотворительности во многих германских, итальянских и французских городах, а также городах южных Нидерландов. В 1520-х гг. несколько фламандских городов запретили заниматься нищенством всем жителям, кроме определенных групп, приняли решительные меры по борьбе с бродяжничеством и централизовали свои системы благотворительности под управлением советов, или коллегий, учрежденных муниципалитетом. В 1527 г. Лилль, вслед за Брюгге и Ипром, принял новое «Постановление о нищих», запретив попрошайничество за исключением таких категорий, как паломники и сироты, ввел жесткие меры против тунеядцев, ограничив круг лиц, которым могла быть оказана благотворительная помощь, только теми, кто прожил в Лилле два года или больше, и учредив городскую коллегию для управления системой благотворительности и ведения списков лиц, которые могли рассчитывать на получение помощи, и в каком размере. Ключевым шагом в наведении «дисциплины и порядка» в системе оказания помощи бедным была передача существующих пожертвований и денежных средств в казну центрального органа помощи бедным, контролируемого новой городской коллегией.
Эти фундаментальные изменения во Фландрии и валлонских городах не остались незамеченными в северных Нидерландах. В 1527 г. Штаты Голландии приступили к сбору информации о мерах, принятых Брюгге и Ипром. Но, несмотря на это, до Восстания в северной части страны не было предпринято ни одной крупной инициативы по оказанию помощи беднякам. Поэтому на севере, в отличие от юга, система городской помощи нуждающимся была трансформирована только впоследствии, став неотъемлемой частью Восстания, которое упразднило монастыри, религиозные функции цехов и саму старую Церковь. Только в 1570-х и 1580-х гг., такие города, как Лейден и Харлем приняли меры по рационализации, стандартизации и централизации системы помощи бедным и больным под контролем городских властей.
РЕГЕНТЫ
Сословием, находившимся в авангарде городского общества, а впоследствии получившим наивысшее значение в истории Республики, были регенты. В целом, к регентам относились лица, которые участвовали в городском управлении в качестве членов vroedschappen, как назывались городские советы в Голландии, или raad на северо-востоке, либо же магистрата (magistraat) или вета (wet) в Брабанте. Регенты никогда не были олигархической группировкой, принадлежность к которой определялась рождением или социальным статусом, несмотря даже на то, что они, насколько смогли, стали замкнутой патрицианской олигархией с присущим им специфическим образом жизни, особенно после 1650 г., и стремились заключать брачные союзы исключительно между собой. То, что определяло их как группу и всегда составляло основу их влияния в городском обществе — это участие в городском управлении. Так, молодые люди и женщины могли принадлежать к регентским семьям, но не были регентами в прямом смысле слова, поскольку не занимали должность в органах городской власти. Более того, хотя место в городском совете (vroedschap), полученное кооптированием или назначением, в принципе, было пожизненным, возникали ситуации, при которых члены совета уходили в отставку и больше не возвращались на прежнее место, и, таким образом, прекращали быть регентами. Итак, даже если кто-то становился регентом, он не обязательно оставался им до самой смерти.
