В этой скучной и длинной, двадцать лет продолжающейся смуте, в которой нередко гибли от меча и веревки на виселице целые роды из служилого и поместного класса и которую представлять здесь со всеми подробностями могло бы казаться не совсем уместным, мы думаем найти данные столько же для понимания ее, как и для объяснения ее значения в истории Трапезунда. Прежде всего стоит обратить внимание, что в течение целых 16 лет на сцене находится один и тот же славный вождь антиправительственной партии в лице великого дуки Никиты Схолария, который возведен был в этот сан в 1344 г. после смерти евнуха Иоанна, убитого в Лимниях, где он был всесильным распорядителем самой царской семьи. После длинного периода настойчивой борьбы Никита наконец сдался, но на почетных условиях, как о том свидетельствует известие Панарета об исключительном внимании, оказанном ему императором Алексеем III на его похоронах в 1361 г. С этих пор в летописи на долгое время прекращаются известия об острых неудовольствиях между короной и высшими чинами служилой аристократии. И потому здесь мы находим вполне своевременным остановить внимание на пройденном двадцатилетии внутренней смуты.
На какой же почве шла борьба?
Нельзя не признать, что при настоящем состоянии наших знаний весьма трудно было бы подводить к одному общему мотиву все разнообразие отмеченных фактов, которые сами по себе как будто лишены связи и не подчиняются какому-либо руководящему принципу. Панарет, хотя и сам принимавший личное участие в описываемых событиях, слишком формально относится к своей задаче, запротоколивает факты, не выражая личного участия ни к одной партии. Краткость его сообщений поразительна. Он передает фотографически то, что происходило на его глазах, и так как его изображения соответствуют реальности, то нам остается вдуматься, набросать краски на проходящие в его истории тени и оживить его фотографические снимки.
Трапезундская империя организовывалась под сильным воздействием соседнего грузинского царства. Первые цари, хотя и происходившие от царственной династии константинопольских Комнинов, всеми своими симпатиями, несомненно, тянули в сторону Грузии, а по семейным традициям и вообще к азиатскому Востоку, откуда набирали для себя военную силу, преимущественно кавалерию, и откуда почерпали, на первых по крайней мере порах, всю административную оснастку, т. е. служебный, военный и гражданский персонал. С первых же лет империи должна была народиться, однако, эллинская партия, состоявшая из ближайшей свиты, из части гвардии, наконец, беженцев и выходцев из Константинополя, которая должна была постепенно стремиться к устранению местных — грузинского и армянского — элементов и к господству в гражданской и военной администрации. Такова одна сторона подмечаемых нами волнений. К 1340-м гг. первая фаза исторической эволюции была закончена. Она кратко отмечена у Панарета в следующем известии, стоящем во внутренней связи с переходом Михаила из крепкого заточения в Лимниях на царский престол в Трапезунде, причем сын его Иоанн, возведенный на престол партией бояр, должен был переменить обаятельную власть на самое суровое заключение в пещере Саввы. Все вероятия говорят за то, что наказание было придумано восторжествовавшей политической партией, которая принудила Михаила заранее дать согласие как на эту меру, так и на другую, о которой мы находимизвестие под 1344 г. Душой всего переворота и коренной перемены внутренней политики был Никита Схоларий, который лично отправился в Лимнии, вступил в соглашение с тамошним узником Михаилом и возвел его на царство, и которого Панарет при этом случае напрасно величает великим дукой[130]. Заслуги Схолария и его партии вознаграждены были новым царем весьма щедро и отмечены у Панарета очень отчетливо; только факт не освещен и не поставлен в надлежащей перспективе. Он говорит: «поелику же первые архонты лишены были жизни», т. е., как нужно дополнить, были перебиты восторжествовавшей политической партией, то произошел целый ряд новых пожалований и назначений в звания, принадлежащие по табели о рангах первым архонтам. Прежде чем, однако, перечислить эти назначения, спросим себя: кто же были эти перебитые, освободившие целый ряд высших мест? К сожалению, только намек на это можно находить в известиях под 1332–1333 гг. Под этими годами великим дукой был Леки Чанчичей или Цанцицей; сын его Чамна или Цамна был великим доместиком. Их постигла казнь, и не только их самих, но и семьи их подверглись страшным бедствиям; достаточно указать, что жена великого дуки побита камнями. Следует вдуматься в названные, чуждые греческому языку, личные имена, а равно дать себе некоторый труд выяснить причину похода на Трапезунд в следующем 1366 г. некоего Сихасы, сына Томарты и др. в связи с этим фактом, чтобы прийти к заключению, что здесь мы имеем указание на катастрофу, постигшую господствовавшее доселе в Трапезунде грузинское влияние и сопровождавшуюся жестоким избиением и казнями представителей этой партии, которым принадлежали высшие места в управлении.
Итак, возвращаясь к тому положению, какое отмечено Панаретом в 1344 г., мы видим, что последовала полная перемена в составе правительственных лиц. На место погибших первых архонтов: 1) Никита Схоларий возведен в звание великого дуки, 2) Григорий Мизомат — великого стратопедарха, 3) Лев Кавасит — великого доместика, 4) Константин Доранит — протовестиария, 5) сын его — епикерна, 6) Иоанн Кавасит — великого логофета, 7) его сын Схоларий в сан паракимомена, 8) Михаил Мизомат — эмир-чауша, 9) Стефан Цанихит — великого коноставла. Если ставшая во главе правительства партия имела ту цель, которая, казалось бы, была вполне осуществлена удалением лиц грузинского и армянского происхождения, то назначениями в 1354 г. ее положение было вполне обеспечено, и господство ее членов покоилось на реальных основах. Чтобы составить себе понятие о политическом выигрыше партии, мы должны здесь войти в некоторые подробности насчет особенных привилегий, соединявшихся с этими званиями, которые тем более закрепили власть и богатство за несколькими родами, что почетные титулы и звания часто распределялись между лицами одного дома и что те роды, которые завладели этими званиями, нередко состояли между собой в родстве, т. е. были не чужды сословного и классового духа. На этой почве развиваются дальнейшие притязания того сословия, с которым предстояло вступить в единоборство императорской власти в Трапезунде.
Титул великого дуки, который носят высшие чины служилой аристократии, обозначал, собственно, военного и гражданского губернатора фемы Халдии, к которой, по старой административной системе, причислялся и Трапезунд. Но во все время Трапезундской империи дука Халдии, столько же по традиции, как и по окраинному положению этой области, подверженной постоянной опасности от врагов и защищенной многочисленными замками и крепостями, пользовался громадным влиянием и значением и мог держать в своих руках двор и судьбы империи. Постепенное образование и развитие власти великого дуки, начало которого наблюдается еще до Крестовых походов, не входит здесь в нашу задачу. Мы можем привести одно место из договора Алексея I Комнина с князем Боэмундом в 1109 г.[131]: «Хрисовулом нашего царского величества пожалован дукат (Антиохия) во всей совокупности со всеми в нем замками и областями. Эта власть не ограничивается моим лицом, но по силе вашего хрисовула я волен передать ее, кому мне заблагорассудится». Нужно сейчас же сделать ограничение, что императоры трапезундские никогда не выпускали из своих рук права распоряжения коронными званиями и чинами, но не подлежит сомнению, что замки и крепости с военными людьми и гражданское население фемы были в полной власти великого дуки. Кир Никита Схоларий является в занимающий нас период типическим выражением византийского административного чина, который растратил свое влияние и громадную силу в борьбе с чинами своего же сословия и не был в состоянии дать настоящее сражение в борьбе против императорского принципа, в интересах ограничения его и проведения в жизнь феодализации. Греческие бояре и в XIV в. стоят на той же стадии, что и предшественники их в Х-ХII вв.
