Но тут мы стояли и глядели друг на друга в реальном мире, не в моих фантазиях. Он остановился на тротуаре, и я переложила кофе из одной руки в другую.
– Как у вас дела? – спросила я.
– Хорошо, – ответил он. – Как в тот раз съездила ваша сестра?
Посетительница торопливо вышла из кофейни, и нам пришлось разойтись по сторонам, поскольку мы загородили дверной проход.
– Она сказала, что все прошло хорошо, – ответила я. – Ребенок растет.
Мне внезапно стало стыдно, как будто он мог каким-то чудом читать мои мысли и догадался, что я все время вспоминала нашу предыдущую встречу.
– А как вы справляетесь со всем этим? – поинтересовался он, шагнув чуть ближе.
– Нормально, – ответила я – слишком отрывисто и перевела взгляд на машины, припаркованные вдоль бордюра на другой стороне улицы.
Доктор Петерсон стоял передо мной и пристально глядел на меня в ожидании подробного ответа.
– Было трудно, – призналась я, снова посмотрев на него.
– Не сомневаюсь. Она ведь ваша сестра-близнец.
Я поглядела себе под ноги, потому что знала, что он думал. Он предположил, что мы с Надией были нормальными близнецами, которые вместе росли, носили похожую одежду и были привязаны друг к другу, как могут быть привязаны близнецы. Он даже представления не имел, что до прошлого года мы и не подозревали о существовании друг друга. Нас разлучили сразу после рождения, а недавно, после нескольких месяцев дружбы, мы разлучились снова из-за не менее жестоких обстоятельств.
Наши отношения были далеки от нормальных.
– Может, вы поужинаете со мной? – вдруг спросил он, и я была так ошарашена, что едва не выронила из рук кофе.
– Когда? – Я задала этот вопрос, как будто от времени и числа зависело, скажу я «да» или не скажу, и это было смешно, потому что не имело значения. Ответ все равно будет «да», в любом случае.
Его глаза улыбнулись мне.
– Как насчет сегодняшнего вечера? Если вы свободны.
– Сегодня? Замечательно. – Я старалась не сойти с ума от счастья прямо тут, на улице. – Во сколько?
– Вам удобно прийти где-нибудь в семь?
– К вам домой? – Мне уже окончательно не верилось в реальность происходящего, потому что именно так все происходило в моих мечтах.
– Да, я приготовлю что-нибудь.
– Хорошо, – улыбнулась я. – Что принести?
– Только себя.
Он сообщил мне номер своего дома на Чеснат-стрит и открыл дверь кофейни.
– До вечера, – сказала я.
– Я буду ждать.
Я шла по улице, и моя душа пела. Но тут я подумала, что же скажу Надии. Он был ее доктором, а этим вечером я оставлю ее дома одну, а сама отправлюсь к нему домой на ужин.
Я решила, что ничего ей не скажу. Просто объясню свое отсутствие как-нибудь иначе.
Но почему я не хотела, чтобы она знала?
Пожалуй, тут было несколько разных причин.
Глава 60
Я сделала именно так, как и планировала. Солгала своей беременной сестре-сердечнице. Сказала ей, что пойду ужинать с клиенткой. Потом вышла из дома, села в машину и проехала за угол к доктору Петерсону. Дойти пешком было бы намного быстрее, потому что я долго искала место парковки, а потом протопала еще большее расстояние с противоположной стороны. Что ж, пожалуй, и поделом мне.
Дойдя наконец до дома доктора Петерсона, я на мгновение остановилась и посмотрела на него. Красный кирпич, черные ставни, блестящая черная дверь, почти идентичная моей. Но в моих оконных ящиках росли красочные бархатцы, а у него какая-то трава. Но они хотя бы были зеленые.
Набрав полную грудь воздуха, я поднялась по ступенькам и постучала в дверь медным молоточком. Доктор Петерсон открыл мне, и я решила больше не называть его доктором Петерсоном.
– Привет, Джекоб, – сказала я.
Он шагнул в сторону.
– Привет. Заходи. Это нам? – Он показал жестом на бутылку вина, которую я принесла в пакете, а когда я достала ее, он взял ее из моих рук, чтобы я смогла снять свою кожаную куртку.
Кроме куртки, на мне были джинсы, черная шелковая блузка и черные босоножки на высокой танкетке.
Джекоб тоже был в джинсах и казался широкоплечим в свободной голубой хлопковой рубашке.
Я прошла за ним на кухню.
– У тебя нет аллергии на морепродукты? – спросил он.
– Нет, я люблю их.
– Прекрасно. – Он подошел к плите и высыпал пакет с живыми мидиями в кастрюлю, на дне которой кипел бульон.
– Как восхитительно пахнет, – проговорила я.
Джекоб повернулся ко мне:
– Вина?
– Да, пожалуй.
– Красного или белого?
Я посмотрела на его бокал с белым вином и открытую бутылку на столе.
– Я бы выпила белого.
Он налил вино в бокал и протянул мне, потом оперся о столешницу.
– Как сегодня работалось? – спросил он.
Я с улыбкой взглянула на него.
– Правила вежливости требуют, чтобы я ответила «хорошо», но это не совсем так, потому что сейчас у меня тяжелый процесс.
– Расскажешь? – попросил он. – Если это не нарушит ваши правила конфиденциальности…
Я взяла полоску чеддера с блюда с крекерами и сыром и рассказала Джекобу про женщину, у которой суд отобрал детей, потому что во время бракоразводной процедуры она обращалась к психиатру; и как ее муж использовал это и заявил, что она недееспособна и не может заботиться о детях.
– Я готов биться об заклад, что такие вещи происходят чаще, чем мы думаем, – заметил Джекоб.
– Ты даже не представляешь, насколько часто.
И вот, пока мидии готовились на пару, мы стояли и беседовали о правовой системе. Когда раковины открылись, он выложил их в миску из нержавеющей стали и поставил на кухонный островок с гранитной столешницей. Мы стояли у островка, макали мидии в растопленное масло, ели их и беседовали, в основном о моей работе.
– Тебе она нравится? – спросил Джекоб.
Я положила на стол устричную вилку и взялась за бокал.
– Да, вполне. Несмотря на неприятные вещи, с которыми часто приходится иметь дело, я с удовольствием помогаю людям выбираться из тяжелой жизненной ситуации. Обычно ко мне они обращаются в разгар бракоразводного процесса, издерганные, несчастные, полные страха перед неизвестностью в будущем. Но потом они испытывают облегчение и переводят дух. На этом этапе клиенты с радостью обнимают меня и благодарят. И это хорошие для меня дни. – Я наклонила голову и улыбнулась. – Но ты, вероятно, проходишь через то же самое в своей профессии.
