Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
На ликвидацию некомплекта политсостава и «вридства» с 1938 года были брошены все силы — окружные военные училища, годичные курсы по переподготовке военных комиссаров, пропагандистов и газетных работников при военно-политических училищах центрального подчинения — им. Ленина, им. Энгельса и им. Фрунзе, преобразованные из 6-месячных в годичные Высшие курсы усовершенствования политсостава РККА. Небольшую часть ранее уволенных из Вооруженных сил вернули в армейские ряды (в 1938–1940 годах — 386 человек). На военную политработу шли тысячи коммунистов с «гражданки».
Военным советам и начальникам политуправлений военных округов и армий под строжайшую ответственность было предписано не позднее 25 октября 1938 года заполнить все вакансии и за счет внутренних ресурсов сформировать резерв политработников всех уровней — от политруков до комиссаров и начальников политотделов соединений.
Но не может в одночасье подняться вырубленный лес. В июне 1939 года Мехлис направляет тем же адресатам директиву, в которой отмечает, что его указание о создании резерва политработников в округах и соединениях не выполнено. Каждому военному округу под личную ответственность начальников политуправлений округов, армий были установлены контрольные цифры резервистов — военных комиссаров и начальников политотделов соединений, военкомов полков и отдельных батальонов. Тем не менее до самого ухода Мехлиса из ПУ РККА эту проблему решить в полном объеме не удалось. Как докладывал он в ЦК партии, из некомплекта, составившего за 1938–1940 годы 45 459 должностей политсостава, около 4 тысяч к маю 1940-го оставались вакантными (при этом автор доклада пошел на подлог: некомплект составил не указанные им шесть процентов, а не менее девяти).
Кадровая работа шла на соответствующем идеологическом фоне. С уст начальника ПУ РККА не сходили бесконечные сентенции об опасности «врагов народа» всех мастей, о необходимости довести до каждого красноармейца положения закона о каре за измену Родине, об опасности идейного примиренчества и притупления классовой бдительности. Выявление враждебных происков шло неустанно.
Так, 19 апреля 1938 года своим приказом Мехлис уволил из армии и предал суду исполняющего должность начальника школы партактива 14-й мехбригады старшего политрука Т. К. Беспалова. Причина — выступил с «провокационной» речью на собрании беспартийных учителей, «клеветнически» осветил положение в СССР. В свою очередь, начальник политотдела бригады и исполняющий должность военкома 5-го мехкорпуса были наказаны за «недонесение».
«Политическую беспечность» допустили комиссар 3-й танковой бригады полковой комиссар Долгов, начальник политотдела батальонный комиссар Федосеев и политрук Власкин. Приказ Мехлиса дает «впечатляющую» картину происшедшего: кто-то проколол висевший в парткабинете бригады плакат «Кадры решают все». Характер проколов не оставлял сомнений, что налицо «вылазка врага нашей партии и советской власти». Долгов же и Федосеев вместо острого реагирования поступили «по-кабинетному» — они просто сняли этот плакат, а Власкин сжег его, «затруднив тем самым работу следственных органов».
На естественный вопрос сегодняшнего читателя, неужели ради такого случая нужно было издавать приказ по Красной Армии и разве не было у начальника Политуправления более серьезных дел, ответ есть. Антисоветчина, вражеские происки, что называется, высасывались из пальца, дабы поддерживать обстановку чрезвычайщины, атмосферу тотального страха и доносительства.
С осени 1938 года делать это Мехлису стало полегче — вышел в свет «Краткий курс» истории ВКП(б). И сразу на места полетели директивы положить его в основу всей работы по идейно-политическому воспитанию всех категорий военнослужащих. В пользу нового учебного курса по указанию начальника ПУ РККА решительно перераспределялось учебное время. В военных училищах на изучение истории СССР отводилось 100 часов, тогда как на историю ВКП(б) — тот же «Краткий курс» — 220 да плюс еще 30 часов на учебную дисциплину «О методах борьбы с шпионско-вредительской, диверсионной и террористической деятельностью…» (что было, в сущности, одно и то же).
Устанавливался выпускной экзамен по истории ВКП(б). Счет, таким образом, оказался, как минимум, 2,5: 1 не в пользу истории Отечества, при том, что и этот курс был насквозь идеологизирован. А директивой от 29 ноября 1939 года курс истории СССР и вовсе был упразднен. Все 280 часов учебного времени, отводимые на социально-экономический цикл, поглотили история ВКП(б) — 240 часов и партийно-политическая работа — 40. Кому после этого были неясны акценты, расставляемые большевистской верхушкой и ее верным адептом с четырьмя ромбами в петлице и большой звездой армейского комиссара 1-го ранга на рукаве кителя?
С выходом в свет «Краткого курса» Мехлису вообще стало легче осуществлять задачу, которую для себя он считал важнейшей — насаждение идеологии культа личности Сталина. С первых же дней пребывания его на посту начальника ПУ РККА примеров тому буквально сонм. Немало самых пышных эпитетов в адрес вождя прозвучало из уст Мехлиса на апрельском совещании политработников РККА, на XVIII съезде ВКП(б). Сам за себя говорит и пафос его доклада об итогах съезда на собрании партактива Киевского особого военного округа, растиражированного 6 апреля 1939 года «Правдой»: «Сталин — это Ленин сегодня. Сталин — наше знамя. Сталин — победа. Сталин — мировая коммуна. Хай живе рiдний Сташн!»
В связи с этим особый интерес представляют обстоятельства, при которых появился знаменитый лозунг «За Родину! За Сталина!». В периодической литературе даже возникал спор, существовал ли такой лозунг или клич, шли ли с ним в бой в Великую Отечественную? Как установил О. Ф. Сувениров, Мехлис, начиная с хасанских событий, а затем и во время боев на Халхин-Голе, на Карельском перешейке всеми доступными ему способами добивался, чтобы этот лозунг был главным призывом для политработников, командиров, красноармейцев.
Надо ли при этом говорить, что безудержное восхваление «отца народов» и его политики в пропаганде сопровождалось абсолютным замалчиванием колоссальных жертв, принесенных народом на алтарь сталинской деспотии.
Завидную способность к словесной и смысловой эквилибристике проявил Мехлис, когда потребовалось объяснить стране и армии резкий поворот во внешней политике и причину заключения договора о дружбе с еще вчера заклятым врагом — фашистской Германией. Договор устранил угрозу войны с Германией, демонстрирует «блестящую победу сталинской внешней политики» — ориентировал начальник ПУ руководство политуправлений округов и армий. В работе с личным составом он требовал обязательно раскритиковать англо-французскую «провокационную» политику, разъяснять, что советско-германский пакт «полностью [себя] оправдал… Он устраняет возможные военные столкновения в Европе…»
Правда, позднее, летом 1940 года, советские руководители несколько опомнились. Сталин дал указание Мехлису негласно, на политических занятиях подогревать недоверие к немцам. И все равно, чтобы преодолеть инерцию мышления масс, требовались немалые пропагандистские ухищрения.
Крайнее фарисейство начальника ПУ РККА ярко проявлялось и в отношении армейской партийной организации. Система была сработана так, что член партии оказывался в эти годы как бы под перекрестным огнем: неукоснительно действовал приказ Ворошилова, в соответствии с которым все военнослужащие, исключенные из ВКП(б) по политическим мотивам, подлежали немедленному увольнению из рядов РККА. В большинстве случаев это сопровождалось и арестом.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
