Книга 1941-1945. Оболганная война - Армен Гаспарян

«Мы твердо верим, что в этом военном столкновении доблестная германская армия будет бороться не с Россией, а с овладевшей ею и губящей ее коммунистической властью… И потому теперь… я ставлю себя и возглавляемое мною Объединение русских воинских союзов в распоряжение германского военного командования».

На первом этапе войны эта часть эмиграции видела одной из своих главных задач создание собственной армии. Белоэмигрантские организации вели активную вербовку добровольцев. Специальные вербовочные пункты действовали в Белграде, Берлине, Париже, Праге. Предполагалось, что это произведет огромный пропагандистский эффект в Советском Союзе и население страны поднимется на борьбу против советской власти.

Однако в это время Третий рейх, добившийся первых успехов на Восточном фронте, исключал создание каких бы то ни было русских национальных военных формирований. Несмотря на это, позже при деятельном участии Б. А Хольмстона-Смысловского в составе абвера были образованы 12 учебно-разведывательных батальонов. Первоначально эти структуры находились в подчинении штаба «Валли», осуществлявшего общее руководство разведывательной и контрразведывательной работой против СССР. В 1943 году эти части были сведены в Дивизию особого назначения «Россия», преобразованную в 1945-м в Первую русскую национальную армию.

Кроме того, в структуре вермахта, а затем и войск СС появились казачьи части, формированием которых занимались находившиеся в эмиграции генералы А. Г. Шкуро и П. Н. Краснов. В руководстве НСДАП казаков считали потомками остготов, то есть народом арийской расы, а значит, они пользовались бо́льшим доверием гитлеровских идеологов, чем русские эмигранты. Как правило, такие подразделения входили в состав немецких дивизий, воевавших на южном участке Восточного фронта, и занимались борьбой с партизанами, охраной стратегически важных объектов, выполняли задачи разведки. Летом 1942 года были созданы два казачьих кавалерийских полка «Платов» и «Юнгшульц», которые вместе с несколькими другими формированиями составили Первую казачью кавалерийскую дивизию под командованием Г. фон Панвица. До конца войны это подразделение размещалось на Балканах.

Деятельность захватчиков на оккупированных территориях СССР также не обошлась без участия представителей русской эмиграции. В частности, бывший руководитель канцелярии РОВС К. А. Фосс занимался организацией администрации и был помощником коменданта в Николаеве. Позже к нему присоединился С. С. Аксаков – переводчик вермахта и резидент абвера.

На стороне Германии при оценке будущего военного конфликта выступали и деятели культуры. Так, в 1939 году Д. С. Мережковский выступил по радио с приветственной речью, в которой призвал к борьбе с большевизмом. Причем он сравнивал Гитлера с Жанной д’Арк и говорил, что тот должен спасти мир от власти дьявола.

И здесь возникает главный вопрос в отношении деятельности русской эмиграции в годы Второй мировой войны: почему, отправляясь воевать против своих старых врагов – большевиков, эти образованные, далеко не глупые люди, убежденные патриоты России не задумывались над геополитическими замыслами Германии и германским видением роли славян в будущем мироустройстве? Почему они не вдавались в тонкости политики Третьего рейха? Неужели они не осознавали, к чему приведет следование нацистской идеологии?

Доктор исторических наук О. Г. Гончаренко[26] обращает внимание, что по традиции в Российской императорской армии интересоваться политикой считалось предосудительным, а идея, сформулированная бароном Врангелем («с кем угодно, но против большевиков»), была весьма устойчивой в эмигрантской среде. Таким образом, у белых эмигрантов не было отчетливого понимания конечной цели Германии, и немцы, скорее всего, до последнего рассматривались как союзники. Сюда же следует добавить политический идеализм, свойственный всему белому движению. Фашистская идеология была позитивно воспринята представителями русской эмиграции. И они считали себя частью того процесса, который, по их мнению, должен был вывести Европу (главным образом Россию) из политического тупика, в котором она оказалась после заключения Версальского мира.

Здесь следует сказать, что после сокрушительного поражения в Гражданской войне русская эмиграция предпринимала попытки осознать допущенные ошибки, в числе которых было отсутствие четкой политической линии и неспособность завоевать поддержку народа. Анализируя же действия белого движения в годы Второй мировой войны, можно сделать предположение о некой попытке взять исторический реванш. Но, несмотря на вынесенные уроки, общего видения будущего России в среде русских патриотов не было. Складывается впечатление, что случись новый «крестовый поход» – в эмиграционных кругах его радостно приветствовали бы.

Победа СССР в Великой Отечественной войне, конечно, не принесла России избавления от коммунистического режима. И выбор, сделанный ранее эмигрантами, зачастую определял их дальнейшую судьбу: добровольная или принудительная репатриация либо повторная эмиграция и слияние с бывшими советскими гражданами, по тем или иным причинам бежавшими в 1945 году на Запад. Многие репатрианты подверглись репрессиям, были осуждены или казнены по совокупности преступлений (П. Н. Краснов, А. Г. Шкуро, Т. Н. Доманов и др.) либо незаслуженно, как, например, В. В. Шульгин, отказавшийся от любых контактов с германской администрацией, но тем не менее приговоренный к длительному тюремному заключению.

Как ни удивительно, но, изучая послевоенную деятельность эмиграции, мы обнаруживаем, что размежевание в ее кругах сохранилось. Более того, полемика возвратилась абсолютно на те же позиции. Вновь начали образовываться различные воинские союзы, например Союз чинов Русского корпуса, созданный в ноябре 1945 года в Австрии, куда был выведен Русский корпус из Югославии. В 1950 году в Германии А. В. Туркул основал Комитет объединенных власовцев, который пытался представить власовское движение в качестве правопреемника всего белого движения.

Несмотря на то что белой эмиграции приходилось действовать уже на совсем ином информационном поле, разногласия в ее кругах сохранялись на протяжении всего послевоенного периода. Одними из последних трудов в рамках этой полемики можно считать вышедшую в Нью-Йорке в 1970 году книгу В. С. Кобылина «Анатомия измены. Император Николай II и Генерал-адъютант Алексеев: истоки антимонархического заговора» и разгромный ответ на нее, опубликованный полковником Е. Э. Месснером в журнале «Первопоходник», а также изданные М. Н. Левитовым в 1970-е годы в Париже «Материалы по истории Корниловского ударного полка».