Общий урон противника во время Карпатской операции составил 400 тысяч человек убитыми и ранеными, в плен было взято 2 тысячи офицеров и 148 тысяч солдат. Но и потери Юго-Западного фронта достигли 200 тысяч человек. Сил для покорения Венгрии в распоряжении фронта уже не было, а Ставка подкреплений не давала — все они уходили на Северо-Западный фронт, где разгорелось тяжелое Праснышское сражение. В итоге на Юго-Западном фронте сложилось странное положение, когда из 16 корпусов 13 стояли в Карпатах, в буквальном смысле одной ногой на вражеской территории, но решительных действий не предпринимали. Конечно, последнее слово здесь было за Ставкой, но Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич не проявил весной 1915-го ни полководческой мудрости, ни политической прозорливости. Направь Ставка на Юго-Западный фронт необходимые резервы — и в апреле армия Брусилова штурмовала бы Будапешт. Если добавить к этому планировавшийся как раз на апрель захват русским десантом Константинополя, то речь могла идти о капитуляции Австро-Венгрии и Турции, а оставшаяся в одиночестве против Антанты Германия не продержалась бы долго…
Но, к сожалению, военная история не знает сослагательного наклонения. К тому же противники России, будучи крайне озабочены сложившейся в Карпатах ситуацией, тоже не сидели сложа руки. Прекрасно понимая, что затяжная война на два фронта губительна для Германии и Австро-Венгрии, они решили в кампанию 1915 года всеми силами обрушиться на Россию, разгромить ее армии, вывести страну из войны, а затем уже расправиться с войсками Антанты на Западном фронте. Основной удар по России было решено нанести именно на Юго-Западном фронте, нацеленном в «сердце» Австро-Венгрии.
Для этого немцы сняли с французского фронта 14 дивизий, образовавших 11-ю армию. Командование ею было возложено на генерала Августа фон Макензена. В строжайшей тайне армия была переброшена в район Кракова. Чтобы обмануть русских стратегов, 14 апреля немцы предприняли демонстрационное наступление на севере, овладев портом Либава (ныне Лиепая, Латвия).
Русская Ставка еще 28 марта была предупреждена о планах противника. Британский статс-секретарь по военным делам фельдмаршал Г. Китченер телеграммой сообщил великому князю Николаю Николаевичу о том, что главный удар придется на район Горлица — Тарнов. Командующий 3-й армией генерал от инфантерии Р.Д. Радко-Дмитриев, занимавший этот участок, с тревогой извещал командование о том, что против него накапливаются гигантские силы, превосходящие его втрое, а по количеству артиллерии — впятеро. Но Ставка не дала согласия на отход 3-й армии…
И день 18 апреля 1915 года стал началом череды великих испытаний для русских вооруженных сил. Наступление австро-германских войск на галицийском фронте началось прежде невиданным ураганным огнем (сам этот термин был впервые использован именно тогда). Тяжелые орудия противника буквально перепахивали русские окопы, пока в них не оставалось ни одного живого существа. Затем германская пехота продвигалась вперед, артиллерия подтягивалась следом за ней, и снова начиналась чудовищная бомбардировка, равной которой не могли припомнить даже бывалые генералы…
Превосходство противника в артиллерии было колоссальным. На фронте реки Дунаец на огонь двухсот тяжелых орудий врага отвечали… четыре русских, каждое из которых имело на день десять снарядов. Немцы выпустили 700 тысяч снарядов за пять часов. Русские заводы производили такое количество за полгода…
Именно тогда в повседневный обиход русской военной речи вошло выражение «снарядный голод». Весной—летом 1915 года только ежемесячный расход снарядов на фронте был определен в 3 миллиона снарядов, в то время как по планам 1914-го на всю войну должно было хватить 5,6 миллиона. Россия была вынуждена разместить заказ на 5 миллионов снарядов, 1 миллион винтовок, 1 миллиард патронов, 8 миллионов гранат и 27 тысяч пулеметов на британских заводах «Виккерс-Армстронг». Однако этот заказ не был выполнен англичанами вовремя, причем Россию даже не сочли нужным об этом предупредить.
Фронт между Карпатами и Вислой был прорван, армия Макензена, 22 июня возведенного кайзером в генерал-фельдмаршалы, рвалась вперед. Ее продвижение было настолько быстрым, что многие русские части оказались отрезанными от своих и попали в окружение.
Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич не считал такую ситуацию катастрофической и высказался за переход Юго-Западного фронта к обороне. Главком фронта Н.И. Иванов, не согласный с этим, не нашел в себе мужества спорить с августейшим начальством и ограничился тем, что просто «спускал» директивы Ставки в подчиненные ему войска. И это в то время, когда 3-я армия истекала кровью в борьбе с тремя вражескими армиями, а над 8-й армией нависла смертельная угроза…
Отводить войска с добытых с таким трудом карпатских перевалов, откуда лежала прямая дорога в центр Венгрии, было, конечно, очень горько, но Брусилов понимал, что его обескровленные войска не выдержат схватки с превосходящими во много раз силами противника. Кроме того, нехватка снарядов и патронов в 8-й армии была уже катастрофической: как докладывал Брусилов в штаб фронта, «в настоящих условиях 1—2 дня боя, и не особо напряженного, приведут к тому, что армия останется без патронов». Но даже в таком положении 8-й армии удалось две недели удерживать Перемышль — Брусилов понимал, что отдать недавно захваченную крепость врагу без сопротивления — значит фактически свести на нет результаты недавней победы, прогремевшей на всю Россию. Более того, Брусилов полагал, что «оборонительные бои даже на заблаговременно укрепленных позициях не дают нам преимуществ, почему полагаю, чтобы остановить дальнейшее развитие успеха противника, нам необходимо сильно атаковать группу его». Но голос командующего 8-й армией, даже в разгар отступления планировавшего контратаки, в штабе Юго-Западного фронта не был услышан — Н.И. Иванов считал кампанию уже заведомо проигранной. Перемышль был оставлен в результате тяжелых оборонительных боев 21 мая, 9 июня пал Львов (за что старый противник Брусилова Бём-Эрмоли был произведен в генерал-фельдмаршалы). Ставка отдала приказ отходить на линию Люблин — Холм — Владимир-Волынский — Ковель — река Збруч. Общие потери армий фронта во время отступления составили 500 тысяч человек, врагу досталось 344 орудия…
В итоге почти вся Галиция вновь оказалась в руках противника. Русские войска оказались на линии государственной границы — там же, откуда они начинали продвижение вперед в августе 1914-го. В обращении командующего 8-й армией к войскам 17 июня 1915 года было сказано: «Теперь мы стоим на рубеже дорогой нам Родины. Я к вам обращаюсь, потомки тех чудо-богатырей, которые сделали славным имя русского солдата. Государь и вся Россия, ваши отцы, матери, жены и дети ждут от вас, что вы честно исполните свое святое дело, на которые вас послали Царь и Отечество, ждут, что вы спасете их от ужаса вторжения жестокого врага, ждут, что вы защитите святые храмы от осквернения, защитите ваше добро, имущество, честь ваших жен, матерей и сестер и свято исполните свой долг так, как то обещали, целуя крест и Св. Евангелие. Твердо верю в доблестные войска 8-й армии, твердо верю в русского солдата. С нами Бог!»
Лето 1915-го впервые за всю войну оказалось для 8-й армии относительно спокойным. Основные бои шли на Северо-Западном фронте, отступавшем из Польши. Передышку Брусилов использовал для того, чтобы привести войска в порядок и организовать обучение пополнений. В качестве примера приведем здесь текст одного из брусиловских приказов по армии, датированных 23 июля 1915 года:
