– Что все это значит? – вмешался Цоро.
– You foreigner in marriage? – не унимался я.
Парень улыбнулся.
– Что он говорит?
– Что он странник в браке.
– Да что это значит, черт побери?
– Разумеется, он ощущает себя странником в браке. Жена бросила его и сбежала в Загреб к рокеру.
– Странник в браке… Это откуда? Может, из «Strangers in the Night» Фрэнка Синатры?
– Объясни-ка ему хорошенько, что, если ему дорога жизнь, пусть поработает на нас.
– Do you want to work?
– Whatever, I am ready, I need the money to get some hashish and go home[36], – ответил парень, потирая локти и морща нос.
Услышав слово «гашиш», Цоро взорвался и, обхватив голову руками, воздел глаза к небу. Он ненавидел торчков!
– Вот сука! – завопил он, пиная иностранца ногой под зад. – За что ты так со мной?! Сраный голландец, грязный укурок! Вали отсюда!
Комадина вмешался:
– Оставь его, он нам пригодится.
В конце ведущей к отелю «Аргентина» улицы мы дождались, пока носатая тетка не закроет ставни на окнах киоска. Стрекотали цикады, а мне в голову лезли дурацкие мысли: какие звуки они издают, когда совокупляются?
Укрывшись в роще, в некотором отдалении друг от друга, на случай если нагрянет полиция, мы были готовы к налету и не сводили глаз с носатой тетки. Она заперла свой киоск и погрузилась с мужиком в «Шкоду-Mb1000». Когда машина отъехала, Странник подошел к киоску, выломал заднюю дверь и схватил все, что под руку попало. Дрожа, он приволок нам груду бритвенных лезвий и станков «Bic», жевательные резинки, брелоки для ключей – хлам, с которым нам решительно нечего было делать.
На углу стоял здоровенный «BMW». Секунду спустя он был набит всем этим бесполезным барахлом и прибывшими из Сараева маленькими правонарушителями.
По дороге в Макарску Комадина спросил:
– Как вы думаете, фараонам удастся взять нас на своем «тристаче»?
– Да пошли бы они! – расхорохорился Црни.
– Они уже вернулись, – заметил Цоро, глотнув из бутылки ракии и передав ее Комадине.
В зеркало заднего вида он указал на Странника, который беспокойно дергался и заваливался на Црни.
– Эй, наркот, куда полез? – закричал Црни, когда голландец рухнул ему на колени.
Мы расхохотались. Комадина сунул в магнитофон кассету, и с первого же куплета мы хором подхватили:
– «Мать моя, бедняжка, я так ее люблю, с ней провожу все свои дни…»
Мы пели, отбивая ритм по потолку салона и передавая из рук в руки бутылку, пустеющую со скоростью света.
Ракия быстро ударила в голову Црни, который совсем не переносил алкоголя. Он принялся молотить кулаком в потолок «BMW», потом взялся за Странника. Комадина и Цоро прыснули. Почувствовав дружеское одобрение, Црни расстегнул ширинку, чтобы помочиться на Странника. Тот умоляюще смотрел на меня. Я воспользовался моментом, сел между ними и протянул Комадине другую кассету, чтобы он вставил ее в магнитофон.
Црни упаковал свой прибор и уставился на меня. Кассета заиграла. Никто в машине не знал слов.
– I love you baby, та-ра-ра-ри-ра-ра… Ра-ра-ра…
Цоро снова ощутил потребность дубасить в потолок, а Црни, перегнувшись через меня, принялся тузить Странника. Мне это не понравилось.
– Зачем ты бьешь нашего Странника?
– Тебе что, жалко?
– А я тут при чем? Он никому ничего не сделал, а ты его лупишь.
– Ты что, от этого поносом страдаешь?
– Из меня здоровье так и прет, а вот если тебя твоя задница беспокоит, обратись к доктору.
Црни был из тех, кто никому не спустит, но меня обычно не задирал. Сейчас же он не на шутку разъярился и стал колошматить еще сильней. Обстановка накалялась. Напрасно я пытался разнять их.
– Он тебе дороже, чем я?
– Прекрати его бить! Ты меня уже достал!
– Это ты меня достал!
Цоро изощрялся петь по-английски – вот умора! Так что наша с Црни перепалка отступила на второй план. Комадина остановил «BMW» у заправки, опустил стекло и подозвал заправщика в форме югославской нефтяной компании:
– У вас проблемы?
– Нет, слава богу!
– В таком случае мы здесь, чтобы вам их устроить! – И он ухватил заправщика за воротник. – На фараонов работаешь, пидор?
– Нет, клянусь вам!
– Нет?
Комадина отвесил ему крепкую оплеуху.
– Нет, детьми клянусь…
– С сегодняшнего дня работаешь на меня! Выносишь мне все деньги и кладешь в этот карман!
Развернувшись, заправщик попробовал было смыться, но был снова схвачен. Црни подкатом свалил его на землю, и, пока они с Цоро связывали бедолагу, Комадина забрал кассу. Сквозь засунутую в рот вместо кляпа замасленную тряпку заправщик продолжал что-то бубнить. Денег в кассе оказалось совсем мало – парень только что заступил на смену, – и это стоило ему нескольких дополнительных ударов ногой от каждого из нас. Потому что после взлома киоска в Дубровнике увеличение нашего капитала было смехотворным.
Без всякого разбору и за бесценок мы втюхали уличным торговцам свою добычу из киоска. На бабки, полученные за бритвенные лезвия и фальшивые цацки, Странник смог купить гашиш и сделал себе славный косячок.
Пьянущие, мы на четвереньках вылезли на Заострожский пляж. Он казался нам пустынным, пока мы не обнаружили на другом его конце группу отдыхающих с гитарой. Црни первым решил подойти к ним. Он меньше всех выпил, зато больше всех был склонен ко всяким разборкам.
Комадина, Цоро и я валялись на песке, когда он вернулся с пареньком, тыча его в спину своей заточкой:
– Этот господин из Травника желает уступить вам свою комнату для ночлега.
Мы подошли к кучке хиппарей из Травника. Они были немного пьяны и предлагали нам угоститься марихуаной.
Я глазам своим не верил: среди молодых немцев, этих безусых блондинчиков, никак не походивших на серьезных клиентов, вертелась Амра из поезда Сараево – Кардельево. Я встал и, приподняв правое плечо, побрел по пляжу.
Рекомендованная отцом походка не обязательно должна сопровождаться цоканьем подков! Это всего лишь мелкая деталь исполняемого согласно его инструкциям номера! Понятия не имею, с чего вдруг такая мысль пришла мне в голову именно сейчас. Значит, теперь при каждой встрече с Амрой будут возникать эти вопросы: «Почему отец плакал при упоминании о женской отваге? По какой причине он особо подчеркивал мужество Жанны д’Арк? Почему, стоило ему заговорить о матери Момо Капора, он заливался слезами?»
