— Ты преувеличиваешь, — бесстрастно заметил Даниэль.
— Неужели? — невинным голоском воскликнула Памела. — Но, дорогой, ты не можешь этого знать! Ты такой же сумасшедший, как и все они!
— Я тринидадец! — свирепо заявил он.
— Если ты так на этом настаиваешь! — улыбнулась она.
Даниэль встал, собираясь что-то сказать, но затем передумал.
— Я подгоню машину, — обратился он ко мне. — Полагаю, что тебе не терпится вернуться назад.
Памела подождала, пока он не вышел из комнаты, а потом встала и пересела на соседний со мной стул.
— Камилла, — быстро прошептала она, — это правда, то вы встретились случайно?
Я была удивлена:
— Ну да… Честно говоря, кто-то из Тюдоров похитил меня и привез сюда. Если бы не это, я по-прежнему бы сидела в парке.
— Саванна? Ох, как хорошо, если бы ты там и осталась! — выдохнула она.
— Но почему? — спросила я.
Она прикусила нижнюю губу. Что бы она ни собиралась мне сообщить, она явно не хотела этого делать, и только потому, что я явилась в такой неподходящий момент, ей пришлось.
— Ты никому не скажешь ни слова? — предостерегла она меня.
Я покачала головой.
— Тогда мне придется довериться тебе. Видишь ли, мои родители отправляются прямо в Штаты. Этого хочет моя мать, а мой отец всегда потакал ей. Так было легче… — через силу добавила она.
Я ждала, когда она продолжит, но она погрузилась в долгое, задумчивое молчание; и я стала опасаться, что Даниэль вернется и она не успеет мне ничего рассказать.
— Ты тоже собираешься туда? — поторопила ее я.
— Нет, в этом-то и дело! — быстро проговорила она. — Я не еду. Я не могу заставить себя покинуть Даниэля! Это довольно глупо с моей стороны, я знаю, но он такой привлекательный, а вокруг так много хорошеньких девушек!
— Но что ты собираешься делать? — у меня внезапно пересохло во рту. — Где ты будешь жить?
— Это-то я и собираюсь тебе сказать, — доверительно продолжала она. — Я полагаю, что у тебя широкий взгляд на вещи и ты не делаешь скоропалительных выводов? И ты уже знаешь, что мы с Даниэлем не просто друзья, так что в дальнейшем все будет в порядке, просто сейчас он еще не совсем готов к женитьбе. Ну что ж, я решила остаться здесь. Хотя бы на время. Я предпочла бы остаться на юге, чтобы быть поближе к нему, но это не совсем реально, так что мне остается только примириться с реальным положением вещей! — храбро закончила она, явно ожидая моих поздравлений.
— Ты хочешь сказать, что живешь здесь? — прямо спросила я.
Она мило покраснела:
— Более или менее. Ты ведь понимаешь, не правда ли?
Я подумала, что, наверное, понимаю. Слезы уже были готовы хлынуть из моих глаз, но мне было не до собственных эмоций.
— Я надеюсь, что у тебя все получится, — натянуто пробормотала я.
— Получится, — улыбнулась она с уверенным спокойствием. — Но все-таки не очень хорошо, что ты узнала, что я здесь. Я не хочу афишировать наши отношения, так как люди начнут сплетничать. А ведь в этом нет ничего дурного, не правда ли? — Она подняла на меня свои большие, невинные глаза и слегка надула губки.
С трудом я удержалась от ответа. Я знала, что, если я хоть что-нибудь скажу, это будет что-то ужасное, о чем я потом буду жалеть. У меня осталось только мое достоинство, и теперь для меня было важнее всего не потерять его.
— Мне кажется, что это машина Даниэля, — выдавила я каким-то чужим голосом и протянула ей руку. — Надеюсь, что у тебя все будет хорошо, — вежливо проговорила я.
Памела мимолетно улыбнулась. Она проигнорировала протянутую руку и вместо этого быстро чмокнула меня в щеку. Иуда! — злобно подумала я. Но я заставила себя улыбаться до тех пор, пока она не перестала меня видеть. Я хотела заплакать, но меня ждал Даниэль. Я бы, конечно, предпочла, чтобы домой меня отвез кто-нибудь другой. Может, он позволит мне самой вести машину? Но я знала, что он даже не захочет слушать об этом. Его «мустанг» был так дорог ему… гораздо дороже, чем я. Я поспешно чихнула и вытерла нос. Я была даже горда своим самообладанием, когда, растянув губы в холодной улыбке, я вышла из дома и села в машину.
— Я сначала подумала, что тот первый «мустанг» твой, — уныло сообщила я.
— Это семейная машина, — объяснил он, закрыл за мной дверцу и сел за руль.
Мы так быстро рванули с места, что цветы на клумбе слились в один пестрый поток.
— Мне отвезти тебя назад в саванну? — осведомился он.
— Я думаю, что на сегодня достаточно карнавала, — покачав головой, ответила я внезапно осевшим голосом.
Он выглядел озабоченным. Машина притормозила, почти остановилась.
— Мне жаль, что так случилось, — медленно сказал он. — Мне действительно жаль…
— Я знаю! — оборвала его я. — Это… это, в общем, не так уж важно! Забудь об этом, Даниэль. Это всего лишь шутка!
— Это могло быть шуткой, — согласился он, — при несколько иных обстоятельствах!
Я сидела очень прямо.
— Я знаю, что ты бы предпочел, чтобы к твоим дверям привезли Памелу, а не меня, но теперь, по крайней мере, она будет постоянно встречать тебя у дверей.
— О! — его голос прозвучал удивленно. — Она сказала тебе, как долго она еще пробудет? — с интересом спросил он.
— Зачем бы это?
— Я просто подумал, что она могла это сказать, — нахмурился он. Минуту он молчал, а затем сообщил: — Завтра я возвращаюсь на юг. Я полагаю, что ты вскоре тоже приедешь? Аарон сказал, что бумаги практически готовы.
— Думаю, что да, — ответила я предательски дрогнувшим голосом. Каково мне будет жить по соседству с ним и с Памелой? — мрачно подумала я.
— Я подготовлю для тебя место, — сказал он.
Шарлот-стрит по-прежнему была так запружена, что довезти меня прямо до дверей ему не удалось. Я с радостью выскочила из машины, он тоже вышел и придержал для меня дверцу.
— Это был не самый удачный день, не так ли? — мрачно спросил он.
Я гордо откинула назад голову:
— Разве?
Он посмотрел на меня долгим печальным взглядом и захлопнул за мной дверь. Это был символический жест, словно он вычеркивал меня из своей жизни. Он возвращался назад к Памеле, и это единственное, что имело для нас обоих значение.
— Ты устала, — сказал он. — Мы все обсудим, когда ты приедешь на сахарную плантацию.
Я ничего не ответила. Я стояла и смотрела, как он залезает назад в машину, вежливо машет мне рукой и уезжает. Я была так несчастна и не знала, что мне делать; но в одном я была совершенно уверена: я абсолютно не устала — ничуть не больше, чем он сам!
