— Я подумал, что ты будешь доволен! — сказал он довольно мрачно Даниэлю.
— Так и есть! — заверил его тот, внезапно развеселившись. Он вытащил свой меч и вручил его мне: — Возьми его, паж!
Я послушно приняла меч. Он оказался на удивление тяжелым. Я внимательно посмотрела на него, чтобы определить был ли он настоящим или театральной бутафорией, которая украшала сегодня большинство мужчин. Нет, он был настоящим без сомнения. Испанский меч, сделанный в Толедо; это было мужское оружие, чтобы орудовать таким во время схватки, требовалось сильное запястье.
— Это твой? — поинтересовалась я.
Он забрал у меня меч.
— Он принадлежит нашей семье уже много лет, — ответил он, элегантно поклонился и протянул мне руку. — Ну, раз ты здесь, может, войдешь и немного освежишься?
Я уже почти присела в знак согласия, но вовремя вспомнила, что в этих пестрых одеждах я не похожа на девушку, а являюсь юным пажем, берущим уроки хороших манер у Тюдоров.
— С удовольствием, — ответила я.
Это не совсем его дом, объяснял он, пока мы шли по короткой подъездной аллее к внушительному зданию, этот дом принадлежит всей его семье, здесь останавливаются все ее члены, когда приезжают в Порт-оф-Спейн.
— Так значит, он точно твой родственник! — воскликнула я.
— Довольно дальний, — признался Даниэль и улыбнулся. — Прости за эту выходку, Камилла.
Я пожала плечами:
— Это не важно. Я испугалась только на одну минуту, я в общем-то догадывалась, что за всем этим стоишь ты…
— Однако… — протянул он. — А это довольно интересное признание. Не хочешь ли ты сказать, что это совершенно примирило тебя с похищением?
Я принялась отряхивать одежду, скорее чтобы как-то отвлечь внимание, чем потому, что она была пыльной.
— Я не слишком легко поддаюсь панике или поднимаю шум из-за пустяков, — пробормотала я. — А ты как думал?
Сзади зарычала машина и помчалась прочь, назад в саванну, в сердце карнавала. Мы остались одни. Даниэль вздохнул.
— В другой раз я расскажу тебе подробно, что я думаю, но сейчас еще не время, — печально заключил он.
Должно быть, я выглядела разочарованной, так как он взял меня за руку и хорошенько встряхнул:
— Ты ведь понимаешь, Камилла? Теперь не время, но так будет не всегда!
Я перевела дух. Я совершено ничего не понимала. Все, что я понимала, — это то, что его прикосновение буквально прожигает мою плоть, и то, что мне нужно освободиться от него, иначе я сделаю какую-нибудь глупость, о которой потом буду сожалеть до конца дней.
Входная дверь в дом была открыта. Внезапно из тени вышла женская фигура.
— Какая красивая сцена, — сказала Памела. — Если бы не карнавал, то я бы почувствовала ревность!
Она стояла на ступеньку выше меня, и мы смогли посмотреть друг другу прямо в глаза; но теперь у нее было преимущество, так как я не смогла сдержать свое удивление, почти шок, при виде нее.
— Мне казалось, что ты ненавидишь карнавал! — вырвалось у меня.
— Я знаю, какие опасности он таит, — быстро ответила она. — Самые привлекательные мужчины куда-то исчезают, а… хм… самые нелепые женщины внезапно становятся довольно симпатичными благодаря своим костюмам, разве не так?
Она одарила меня царственной улыбкой, повернулась и зашла в дом, предоставив нам следовать за ней. В этот момент я четко поняла две вещи: то, что я влюбилась в Даниэля окончательно и бесповоротно; и то, что я ненавижу Памелу Лонквет!
Глава 11
Дом был большим, обстановка — великолепной, но я почти не замечала этого. Я была поражена тем, как привычно Памела взяла на себя роль хозяйки, и старалась не думать о том, как часто она бывает здесь, если во владениях Хендриксов чувствует себя как дома.
— Дорогой, я думала, ты решил не предаваться шалостям в парке в этом году! — засмеялась она.
— Я не разделяю твоей неприязни к карнавалу, — коротко ответил он.
Ее взгляд переместился на меня.
— Я понимаю! Ты боишься потерять чувство локтя!
Даниэль фыркнул. Он явно был недоволен происходящим, но ничего не сказал. Он налил нам выпить, а затем присел на краешек прикрытой покрывалом софы.
Памела с удивлением разглядывала мой костюм.
— Ну и кто ты сегодня? — вежливо поинтересовалась она.
Я слишком хорошо понимала, что шелковые лосины привлекают внимание к моим длинным ногам, поэтому я изо всех старалась спрятать их под обильно украшенный резьбой стул, на который я уселась.
— Сегодня вся моя семья принадлежит Плантагенетам, — слабо пискнула я.
Ее брови взлетели вверх.
— Ах вот как? Я вижу, что это что-то историческое, но Даниэль тоже выглядит оригинально, не правда ли?
— Я — Тюдор, — пояснил тот.
— А это что-то другое? — полюбопытствовала Памела, ее глаза так и горели от язвительного удовольствия. — Я полагала, что вы хотя бы принадлежите к одной группировке!
— Нет.
Такой краткий ответ показался мне неучтивым, поэтому я изо всех сил постаралась загладить промах Даниэля по части хороших манер:
— Мы встретились совершенно случайно…
— И этот случай привел вас сюда? — предположила она, подавляя смех.
— Именно так и случилось, — согласилась я, изо всех сил желая, чтобы меня оставили мирно сидеть в тени моего дерева. — А что привело сюда тебя?
Памела прищурилась.
— Бизнес, — небрежно бросила она. — Разве ты не знала, что именно за этим мы с Даниэлем приехали сюда? Я думала, что он сказал тебе, что я должна расписаться в документах от лица своих родителей — сахарная плантация, которую ты купила у нас, — припоминаешь? Я бы не приехала сюда, если бы не это, уверяю тебя! Я ненавижу время карнавала. Весь остров словно сходит с ума! Невозможно заставить кого-нибудь работать в это время…
— А ты пыталась это сделать во время карнавала? — удивленно спросила я.
— Почему же нет? — лениво протянула она. — Сахар по-прежнему нужно убирать, разве не так? Жизнь должна продолжаться, знаешь ли.
— Но ведь это только на пару дней!
Она пожала плечами:
— Ну, теперь это твой сахар, дорогая. Это теперь будут твои проблемы!
— Понятно.
— Неужели? Это удивительно, учитывая, что ты Айронсайд. Когда они завтра окончательно очухаются и снимут карнавальные костюмы этого года, они сразу же начнут готовиться к карнавалу следующего: обсуждать, какие костюмы они наденут, и сколько это будет стоить, и как им добыть необходимые на это деньги. А сахар все будет ждать, пока его срежут!
