Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
— Харальд не был в старости немощным, он погиб в бою! — ответил за Олава какой-то мужик с широкой рыжей бородой, стоявшие с ним недобро осмотрели гостей.
— Ну надо же! — с вызовом ответил Волчий Хвост. Стоявшие рядом мужики уже окидывади взглядами стать Ульвхалли, будто прикидывая, каков он будет в драке. Добрыня пихнул его локтем: не задирайся, здесь, как и на Руси, наглость даже от гостя терпеть не будут.
— Вон Эйрик, к Йостейну подошёл! — Олав-ярл протянул руку, указывая на конунга, но Владимир не успел его рассмотреть: сотни глоток звали к Одину, праздник был открыт.
Казавшийся большим снаружи покой, где пировал конунг, оказался настоящей большой палатой. Свет лился отовсюду: от развешанных по стенам факелов, что с шипением бросали горячие смолистые капли в бочонки с водой, до витых свечей в блестящих бронзовых стоянцах. На лавках — полавочники с шитыми травами отрывками из героических сказаний, на стенах ненавязчивым разбросом развешано оружие. Больше для красоты, чем для хвастовства.
В полупьяной сутолоке слуги ловко ухитрялись рассаживать гостей за столы согласно чинам. Владимир оказался между двумя Олавами. Оба были сыновьями конунгов — покойного Трюггви и здравствующего Эйрика. Это было хорошим знаком — его не отсадили к простым ярлам. Владимир теперь смог близко рассмотреть свейского конунга: могутного телом, белого лицом, с высокими «умными» залысинами. За показной весёлостью Эйрик проявлял пристальное внимание к гостям, цепляясь глазами к каждому, будто оценивая его дружелюбие к дому конунга. Тем временем столы обносили большим рогом, в который вместился целый бочонок пива. Рог окован серебром с вычеканенными на нём рунами. Обычай был похож на словенский, когда торжественный пир обносили чарой. Кто-то говорил; рослый худощавый свей сказал вису, которую все одобрили.
От многообразия новых лиц в голове была карусель. Владимир устал запоминать новые имена, голоса хмелели и становились громче. Князь понял, что привлечь внимание конунга, разделившееся на пирующих, не удастся, и стал разглядывать гостей. Напротив сидели два странных гостя, которые общались в основном друг с другом, иногда бросая в сторону какую-нибудь шутку. Один из них был поистине великанского роста, почти не притрагивался к пиву, тщательно вглядывался в гостей, особенно в самых шумных, будто ждал подвоха. Второй, наоборот, бросал сочные куски свинины в рот, будто в печку, обильно запивая их пивом. Тучный, с золотистыми, как у большинства свеев, будто тронутыми солнцем, волосами. Ввалившиеся, за толстыми щеками, глаза пропадали совсем, когда он смеялся; тело подпрыгивало, как пивной бочонок, и, казалось, лавка под ним сломается. Но приметил их Владимир после того, как Олав Эйриксон сердито огрызнулся, когда они ему что-то сказали, между тем как его отец явно пытался им угодить, то и дело давая слугам распоряжения, чтобы те меняли пустые тарели да подливали пиво. Владимир спросил Трюггвасона по-славянски:
— Кто это?
Трюггвасон чуть вздрогнул. Он был погружён в свои мысли, охватив высокую резную деревянную чашу. Олав был сумрачен и не говорил с начала пира. Владимир знал уже о людях Хакона, правителя Норэгр, который проведал о том, что Олав жив, и теперь звал его к себе. Люди те находились на пиру, поглядывали на Олава, улыбались, поднимая чары. Владимиру ещё не удалось переговорить с Трюггвасоном, но он чувствовал, что Олав не очень хочет знаться с этими людьми.
— Чего? — переспросил Трюггвасон, возвращаясь из своих мыслей. В палате уже позвали гудошников и начинался плясовой разброд. Кто-то с рогом в руках, пьяно цепляясь за стены и бродящих гостей, лез к кому-то обниматься, кого-то, уже вусмерть упившегося, волокли прочь. За него ответил невесть как оказавшийся неподалёку муж в распахнутом, крытом дорогой цареградской парчой опашне, с прилежно расчёсанной пшеничной бородой.
— Эти двое — хёвдинги йомсвикингов, — молвил он по-славянски, наклоняясь к уху Владимира. — Тот, длинный, зовётся Торкелем Высоким, а его толстого товарища зовут Буи. Эйрик хочет переманить их от Стьюбьёрна, но у него это не получится.
— Зачем конунгу простые хёвдинги? — пожал плечами Трюггвасон. Владимир не слышал, ему ответил подошедший, но ответ он додумал сам: за хёвдингами пойдёт много доблестных викингов, потому и сидят они близ конунга — честь им оказана. Теперь князь понимал, почему Торкель осторожен и натянут как тетива: он не доверял Эйрику, отравившему своего брата.
— А ты кто сам есть? — услышал Владимир вопрос Трюггвасона к словоохотливому мужу.
— Меня зовут Славомир. Я боярин князя Бурислава и рад знакомству с тобой, Олав, сын Трюггви.
— Ты знаешь меня?
Владимир не стал обращать внимание на Олава-и Славомира — пусть договариваются, о чём хотят. Хмель тяжелил голову, пир перерастал в рёв глоток, привыкших перекрикивать шум моря и звон битвы. Несмотря на то что на пиру был объявлен конунгов мир, кое-кто уже хватал кого-то за грудки, их растаскивали сильные гридни. Около конунга толкались какие-то люди, смеялись, осушали рога за его здоровье, там же были Добрыня и Олав-ярл. «Не он мне нужен, а хёвдинги, что приведут с собой людей». Владимир мотнул головой, подавив желание обойти, а то и вовсе перелезть стол и подсесть к Торкелю с Буи. «Не время!» — одёрнул себя. Йомсвикинги недолго сидели, почти следом за ними ушёл Владимир, не без труда найдя дом, в котором предстояло спать.
На следующий день играли в мяч. За городом расчистили большое поле, было много смеха и криков. Выделявшийся из всех Буи Толстый, несмотря на тучное большое тело, быстро и ловко передвигался, а те, кто не раз бывал в битвах, понимал, как опасен был Буи в бою. Владимир с Олавом бегали среди прочих на лыжах наперегонки. Трюггвасон далеко обошёл соперников; Владимир, пришедший следом, переводя дыхание, сказал Олаву:
— Если бы ты вчера выпил бы столько же пива, как я, тебе не удалось бы меня обойти.
— Я и в Новогороде был первым. А ты для выпившего вечером хмеля бежал неплохо, но тебе не обойти меня.
— Посмотрим…
Вечером снова набились в конунгову палату, но теперь было спокойнее и чиннее. После вчерашнего тщательно вымели пол, застелив свежей соломой, выскоблили столы. Вторую здравицу конунг произнёс за здоровье гостей, особливо отметив сыновей конунгов, почтивших землю Свитьода своим присутствием. Олав с Владимиром поблагодарили конунга, осушив по рогу пива. Тихонько играла арфа, струясь приятным звуком с уютным светом факелов. Олав налегал на пиво и, захмелев, неуклюже прочитал сочинённую им вису. На дальних концах столов не слышали и просили повторить. Торкель Высокий, глянув насмешливо на Трюггвасона, молвил:
— Надеюсь, правитель из тебя выйдет лучше, чем скальд.
Сидевший рядом Буи затрясся от смеха всем своим толстым телом, спрятав за щеками узкие щёлки глаз. Лицо Олава-налилось кровью:
— Ты хочешь оскорбить меня, хёвдинг?
Несколько рук схватили потянувшегося через стол Трюггвасона за плечи, усадили обратно, Торкель даже не шелохнулся, продолжая насмешливо смотреть на Олава.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
