Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 197
Она ожидала, что Силан схватится за плеть, чтобы наказать Клавдиллу, но неожиданная пощечина повергла ее наземь.
– Не смей им мешать! – закричал Марк Юний. – Ты будто заноза! Никому не даешь жизни! Пусть боги проклянут тот день, когда я решил на тебе жениться, сама Ата, видно, затуманила мне разум. Иди в свою комнату, можешь собирать вещи, я отправляю тебя обратно в Александрию. Может, купец, у которого я купил тебя, возьмет обратно в прислуги.
Несчастная женщина громко зарыдала, заломив руки. Но Силан грубо толкнул ее, чтоб не слышать жалоб. Неожиданно появилась Юния.
– Отец, я услышала твой голос, – сказала она. – Почему рыдает Кальпурния? Ты обидел ее?
– Я велел ей собирать вещи, сегодня я дам ей развод по всем правилам и отправлю в Александрию. Эмилий согласен на мою помолвку с их дочерью.
– Не спеши, Марк Юний Силан, – медленно проговорила Юния. – Ты всегда был порядочным и справедливым человеком, таким, по крайней мере, я тебя знала всю жизнь. Мне надо серьезно поговорить с тобой, пойдем в таблиний.
Она взяла отца за руку, он, удивленный, молча последовал за ней. Они не заметили, как глаза Кальпурнии торжествующе заблестели: она решила, что падчерица теперь полностью у нее в руках. Подслушанная много лет назад и надежно сохраненная тайна принесла наконец свои плоды. Повеселев, она отправилась на кухню, заменила поднос и понесла его в комнату Юнии.
Калигула дремал, свесив ноги с кровати. Он приоткрыл глаза, услышав шорох.
– А, госпожа Кальпурния, – произнес он, – прощу прощения за недавнюю выходку, мы с Юнией решили подшутить над глупой рабыней. Забудь обиду, позавтракай со мной, моя невеста сказала, что у нее срочный разговор с отцом, а мне скоро в курию на очередное заседание. Через неделю наша свадьба – еще надо уточнить детали с коллегией жрецов. Все-таки я понтифик.
Кальпурнию удивило столь вежливое и мягкое отношение со стороны обычно грубого Гая Цезаря. Видимо, решила про себя она, Юния сообщила ему, что их тайна известна и они полностью теперь зависят от нее.
Лицо ее приняло обычное гордое выражение, она присела рядом с наследником, и они, мило болтая, принялись опустошать поднос. В надменном ослеплении, успокоенная, она не замечала умело скрытой иронии в словах хитрого Калигулы и блеска ненависти в его глазах. Научись она лучше разбираться в людях, она бы и не уезжала из Александрии, предпочтя обеспеченную жизнь покинутой жены, и уж тем более никогда бы не призналась падчерице, что за страшная тайна известна ей. Но она поймет это позже, уже на смертном одре.
Юния же завела отца в таблиний, усадила в кресло.
– Что ты, дочка, затеяла? – удивленно спросил Силан.
Клавдилла некоторое время молчала, расхаживая по таблинию, затем с гневным блеском в глазах смела рукой свитки со стола на пол.
– Ты что? Ты что? Это же письма цезаря! – возмутился Силан.
– Волнуешься лишь за деньги? А человеческую жизнь не ставишь ни во что? – ехидно поинтересовалась Юния.
Силан рот открыл от удивления.
– Какое право имеешь ты выгонять из дома свою супругу? Чем она не угодила тебе? Тем, что, деля с тобой полунищенскую жизнь в Александрии столько лет, успела состариться? Она была тебе верной женой, искренне пыталась заменить мне мать! Это я виновата, что не приняла ее, в своей слепой гордыне не желая замечать добрые намерения какой-то вольноотпущенницы. Но ты… Отец, ты же искренне любил ее и женился, презрев гордость патриция! А нынче, на старости лет, ты стыдишься происхождения своей супруги! Не имеешь права! Да кто из твоих новоявленных друзей, пришедших вчера поесть и попить за твой счет, может похвастаться своей родословной? Единицы! Да, единицы! У многих в третьем, пятом, десятом колене предки – бывшие рабы. Ты собираешься обрюхатить молоденькую девчонку, а подумай, каково ей будет делить ложе со стариком? Я – против твоего развода, да и Гай Цезарь придерживается того же мнения.
Силан молчал, обескураженный словами дочери. Она уязвила его в самое сердце. Прикрыв неожиданно заслезившиеся глаза, он размышлял. Образы прошлого вставали перед ним, призывая опомниться. Вот молоденькая Кальпурния с косой до пят несет по улице кувшин – так он увидел ее впервые и влюбился. Скромная свадьба вспомнилась ему, они были тогда так счастливы. Марк не видел, погруженный в воспоминания, лица своей дочери. Буря чувств овладела ею. Ненависть, злоба, презрение переполнили сердечко, глаза сверкали. О, с каким удовольствием она своею рукой перерезала бы горло старой фурии, которую сейчас была вынуждена защищать от бедности и позора, хотя сама бы с удовольствием ввергла ее туда. Злилась она и на старика отца, вмиг исполнившись презрением к тому, кто долгие годы вызывал лишь уважение. Его слабость возмутила Юнию. Заполучив богатство и власть, он наконец-то обрел истинное величие римского патриция, но всего-навсего несколько глупых слов о долге заставили его позабыть все честолюбивые мечты и устремления. Нет, он не настоящий римлянин, а тряпка в руках женщины!
Клавдилла уже не могла более себя сдерживать, ей захотелось выплеснуть свои чувства, но нельзя было делать это сейчас… Она резко развернулась и выбежала из таблиния.
Кальпурния была совсем очарована учтивостью Гая Цезаря, потому полностью расслабилась, даже изредка позволяя себе ядовитые замечания в адрес падчерицы и уже совсем не замечая злых огоньков в глазах собеседника. Она интимно положила Калигуле руку на колено, не устояв перед его змеиными чарами. Вошедшая Юния, застав эту картину, усмехнулась.
– Ты можешь оставить нас вдвоем, – сказала она мачехе. – Я выполнила свое обещание, вырванное тобой силой. Отец не разведется с тобой.
Впервые Кальпурния была от души благодарна Клавдилле. Она низко склонилась перед ней, поцеловала ей руку и удалилась гордой походкой, не забыв, однако, пожелать Калигуле удачи.
– Моя сирена, ты превзошла себя! – вскричал Гай, нежно целуя ее надутые губки.
– О боги, все-таки я превосходная актриса! Отец едва не разрыдался, стоило мне воззвать к его лучшим чувствам. Знал бы он, что ожидает его супругу! – Девушка рассмеялась своим чудным смехом. – Любимый, достань мне самый страшный медленный яд. Я хочу видеть, как эта гнусная гиена умирает в агонии. Я сама хочу сидеть у ее смертного одра и вытирать запекшуюся пену на ее губах.
Калигула кивнул, привлекая к себе Юнию. Они занимались любовью еще час, прежде чем распрощались до вечера.
XXII
Всемогущий префект претория, прикладывая лед к пораненной голове, был в ярости. Эта девчонка вновь не далась в руки! Мало того, посмела поднять руку на него самого! Это не должно остаться безнаказанным! Ссадина на голове ныла, лишний раз напоминая об унижении. Ненавистный Калигула! Проклятая Юния!
Он расхаживал по роскошному таблинию, раскидывая пинками драгоценные свитки, важные документы, в бешенстве сброшенные со стола. Слуга доложил, что госпожа Энния ждет его в своих покоях. Отлично! Будет на ком сорвать зло!
Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 197
