– Могу себе представить, – вновь прервал его Нух II, – какой совет ты мне хочешь дать, Ахмад. Прогнать такую женщину для мужчины моего темперамента не самое лучшее решение. Ты холост и потому не умеешь обращаться с женщинами. – Нух II одарил Ахмада презрительной улыбкой. – А в моем гареме более двадцати женщин. И каждая со временем становится послушной и исполнительной. Поверь мне, покорится и эта рабыня с Севера.
Ахмад почувствовал, как его охватила волна ненависти. Нух II опять разбередил старую рану, которую собственноручно нанес советнику, забрав в гарем его единственную возлюбленную. Прошло уже почти двадцать лет, но рана болела так же, как и тогда. Ахмад не вымолвил ни слова. Он не имел права ограничивать Нуха II в его желаниях. Потому и загнал свою обиду в самый дальний уголок души.
– Простите, мой господин, что возражаю вам. Но эта женщина совсем не такая, как другие. Она крупнее, сильнее, и кто знает, что у нее на уме. Приручить ее будет нелегко. Она снова кинется на вас. Спросите Али аль-Хусейна, он ее осматривал. Может статься, он подтвердит мои слова.
– Ты советуешь мне искать подтверждения у этого самовлюбленного врача, чтобы сделаться в конце концов посмешищем всей Бухары? Не дождешься! – возразил Нух II и зло рассмеялся. – Нет уж. Один раз этой бабе удалось нанести мне оскорбление, но только потому, что она застала меня врасплох своим отчаянным сопротивлением. Уверяю тебя, что в следующий раз ей это не удастся.
Ахмад хотел бы выслушать слова Нуха так же, как Али аль-Хусейн, не моргнув глазом, но это ему не удавалось. Несмотря на все унижения и оскорбления, которые он претерпевал от эмира, Ахмад чувствовал себя обязанным этому человеку и старался угодить ему даже тогда, когда это давалось с большим трудом.
– Мой господин, я…
– Ахмад, не будем больше говорить об этом, – резко прервал его Нух II. – Ты слышал мой приказ. Распорядись насчет государственных дел и позаботься о том, чтобы Юсуф запер рабыню в темном карцере и выпустил ее не раньше, чем через десять дней.
– Мой господин…
– Ступай!
Ахмад, прикусив губу, поклонился и спешно покинул помещение. Плотно прикрыв за собой дверь, он сделал глубокий выдох. Впереди его ждало непочатое море работы. Дела государственные не представляли особой проблемы. Со многими из них он в силах справиться и сам, какие-то можно отложить до полного выздоровления эмира. Да, еще НЕБОЛЬШАЯ услуга, о которой его просил кочевник. Пожалуй, Ахмаду не составит труда договориться об освобождении мошенника Малека аль-Омара.
По поводу Юсуфа он даже не раздумывал. Евнух послушно выполнит приказ и ровно через десять дней выпустит рабыню из карцера. Мысли Ахмада занимал лишь один важный для него вопрос: как предотвратить новую встречу эмира с этой германской ведьмой.
Удастся ли сохранить в тайне истинную причину травмы эмира? Во дворце по неведомым каналам даже незначительные слухи распространялись с бешеной скоростью, просачиваясь, минуя стены, в переулки Бухары. Слуги, купцы и, безусловно, Али аль-Хусейн – каждый из них мог поведать о настоящей причине травмы носа эмира. Возможно, уже сейчас, когда он стоит перед опочивальней Нуха II и раздумывает о том, что предпринять, чтобы тайное не стало явным, злые языки разносят очередную дворцовую сплетню. Не вызывало сомнения одно: народ воспримет эту новость с воодушевлением. Ахмад глубоко вздохнул.
«О Аллах! – Он в задумчивости погладил бороду. – Что я должен сделать? Как оградить имя эмира от насмешек плебеев? Зачем он возложил на меня эту ответственность?»
Вдруг улыбка озарила его лицо. Даже в столь печальных обстоятельствах можно было обнаружить нечто хорошее. Десять дней неверная будет сидеть взаперти. Следовательно, в течение всего этого времени он может предпринимать попытки завладеть камнем. Времени будет достаточно. Он воздел руки к небу и возблагодарил Аллаха за его непревзойденную мудрость и доброту.
X
– Да будет с вами Аллах, высокочтимая дама. – Мужчина вежливо поклонился Мирват и проводил ее до банкетки, предложил сесть и только потом занял место напротив. – Чем могу служить?
Помещение, где она находилась, было обставлено с большим вкусом, и мужчина, сидящий перед ней, обладал хорошими манерами. Но Мирват была занята лишь своими мыслями, которые, собственно, и привели ее сюда, в этот пользующийся дурной славой квартал, расположенный далеко от дворца.
Она спросила себя, правильным ли было ее решение попытаться вывести Беатриче на чистую воду. В том, что эта ведьма что-то замышляет, она ничуть не сомневалась, особенно после того, как та отважилась нанести ее любимому серьезную травму. Но стоило ли ей обращаться за помощью к преступнику?
С другой стороны, как иначе Мирват могла узнать, что Беатриче делала у Замиры? Малый с дружелюбной улыбкой ей не нравился. И этого не могли изменить ни богатство, ни манеры поведения.
– Ну? Не хотите ли сказать, что вас привело ко мне? – обратился он к ней.
– Я не знаю, – нерешительно начала Мирват. И тут подумала, обретая уверенность: разве не она любимая жена эмира? Не ее приказам подчиняются бесчисленные слуги? Так что же может сделать ей этот сбежавший плут и вор? Мирват своенравно подняла подбородок. Она не позволит запугать себя. – Знаешь Замиру? – спросила она.
Малый кивнул.
– Недавно одна женщина по имени Беатриче была у нее. Я хочу знать, что ей было нужно от Замиры. Любой ценой!
По лицу мужчины скользнула язвительная улыбка.
– Это будет вам, глубокоуважаемая, кое-чего стоить.
– Столько хватит?
Мирват бросила ему кошелек. Тот ловко поймал его и высыпал на руку золотые монеты. В его темных глазах вспыхнули алчные искорки, и Мирват подумала, что ему хватило бы и половины.
Но это было не так уж и существенно. В конце концов на безопасность ее любимого супруга можно было потратить любые деньги.
– Знайте, что я поручу дело самому надежному и верному человеку, – сказал он с поклоном, улыбаясь. – Вы будете довольны. Обещаю, что уже через несколько дней вы узнаете то, что хотите.
– Буду ждать сообщения, – бросила Мирват и встала.
Она выскользнула за дверь, на улицу, где ее дожидалась Нирман. Запутанными путями обе возвратились обратно во дворец.
Вокруг Беатриче была кромешная тьма. Такая, что она не могла видеть своей собственной руки, поднесенной прямо к глазам. Сколько придется просидеть ей здесь, в заточении, не имея возможности общаться с другими людьми, – два дня, две недели или месяц?
Размышления на эту тему были, конечно, бессмысленны. Юсуф, прежде чем запереть ее в этой мрачной дыре, сказал, что заключение продлится ТОЛЬКО десять дней. ТОЛЬКО десять дней!
Поначалу она верила в то, что легко переживет это время и еще покажет этому отвратительному жирному мужику, что лучше ее не трогать. Ее не сломить такими вероломными, унижающими достоинство человека методами. И что такое эти десять смешных дней? Раньше они пролетали мгновенно. Беатриче даже решила насладиться ими, рассматривая их как своеобразный отдых от будней гарема.
